Без надежды на искупление. Майкл Р. Флетчер

спросил Вихтих. – Я же, знаешь ли, убил их величайшего фехтовальщика. Обычно я предпочитаю убить нескольких фехтовальщиков, которые почти так же сильны, как лучший, чтобы всем было вполне ясно, кто я такой. Но какой в этом смысл, если они не запомнили моего имени?

      Штелен качнулась назад и одним плавным движением встала. Подойдя на два шага ближе к Бедекту, она снова опустилась на корточки.

      – Не думаю, что все происходит именно так, – сказала она. – Мне кажется, что людям не обязательно знать твое имя. Если уж они считают, что именно ты – величайший фехтовальщик. Мне кажется, что важно именно это.

      Вихтих покачал головой.

      – Нужно, чтобы они знали мое имя. Как они поймут, что я – величайший, не зная моего имени? Бессмыслица.

      Бедект старался не замечать, как близко от него находится Штелен.

      – Ты – не величайший фехтовальщик. Ты хорош, но не настолько.

      – Мне и не нужно быть величайшим – достаточно, что все меня таким станут считать. Тогда я буду величайшим.

      – Как же тебе удается победить величайшего мечника, если сам ты явно таким не являешься? – спросил Бедект.

      – Дело как раз в этом, – воскликнул Вихтих. – Совершенно неочевидно, что я не величайший. Ты, конечно, понимаешь, что я не такой, но больше никто не догадывается. Для всех остальных я вполне сойду за величайшего. Мое умение владеть мечом не настолько велико, как моя способность произносить речи. Видишь ли, я понимаю то, что до других не доходит. Общаться – значит манипулировать. Каждый раз, когда мы говорим, мы стараемся получить результат, достичь какой-то цели. В самом начале мы учимся разговаривать, чтобы лучше манипулировать своими родителями. Используем язык жестов. Ворчим и показываем пальцем. Надеваем определенную одежду и побрякушки. Вырабатываем какую-то особую походку, стои́м в выбранной нами позе. Все это язык, и все это манипуляции. Большинство фехтовальщиков – не особенно творческие натуры, но я-то художник.

      – Художник от слова «худо», – хихикнула Штелен.

      Вихтих продолжал, как если бы она его вовсе не перебивала:

      – Не будь я на этом пути, я бы прославился по каким-нибудь другим причинам. Уж такой я человек. Я притягиваю к себе людей.

      Бедект слышал эту речь в разных вариантах бессчетное число раз.

      – Ты нас не притягиваешь, ты нас преследуешь. И если ты такой мастер манипуляций, почему же мне не кажется, что ты – величайший фехтовальщик?

      Вихтих сверкнул идеальными зубами. «Что же он с ними делает, отчего они всегда такие белые?»

      – Ты настолько разумен, – задумчиво проговорил Вихтих, – что из тех, кого я встречал, ты – самый безумный. Ты так упорно держишься за здравый смысл и стабильность, хотя и то и другое явно не более чем миф. Ты веришь, что, если делать вид, будто мир не безумен, он и вправду таким станет. – Он с удовольствием рассмеялся и добавил: – Ты, пожалуй, самый сумасшедший человек в мире.

      – Раз уж я с вами двоими путешествую… то я и верно безумец. – Бедект поднял