Война орденов. Время Орды. Иван VeganaMaia Вологдин

выкупав в свете полной, колдовской луны.

      Не смотря на ожидания повитухи, я не помер. Назло всему не помер! Родители выходили, вылюбили, взлелеяли! Богатое, материнское молоко Пелагеи быстро вливало силы в тщедушное тельце, пронизывая силой славянского рода каждую клетку варяжского естества. С каждым глотком поколения предков двух уникальных народов насыщали меня, все дальше уводя от цепких лап Богини смерти – Морены.

      Следует отметить, что союз родителей – союз великой любви, наперекор разнице кровей и происхождений. Матушка моя – дочь думного боярина, голубоокая, стройная славянка с русой, толстой косой, стала душой моего отца в тот момент, когда безвестный в Рязанских краях, но знаменитый на родине, могучий, кареокий викинг в 1215 году пришел наниматься к самому Рязанскому князю в дружинники.

      Не знаю, следует ли говорить тебе Владимир, но забегая далеко вперед, упомяну для потомков, что в наш век чистота чувств невольно проверялась трудностями и лишениями. Браки высоких вельмож носили скорее деловой, союзный характер и практически не являлись чистым волеизъявлением молодоженов.

      Отец многое сделал, чтобы стать достойным человеком при дворе, отвагой, службой и преданностью выбившись, за пять долгих лет в личные телохранители князя, а потом, достигнув почтенного тридцатиоднолетнего возраста, показав предельное разумение в воинских делах, умудрился получить чин воеводы.

      Для мужчины тридцать два года – очень солидный срок для заключения семейного союза, но, насколько я осведомлен, печальный секрет заключался в том, что Ульв на тот момент уже пребывал в статусе вдовца. Первая жена скончалась от болезни на далеких, скандинавских берегах и отец не старался вдаваться в подробности этой истории.

      За все годы совместного проживания, мне удалось лишь изведать, что любви к первой жене молодой варяг особо не испытывал, так как особо и не выбирал – его отец попросту привел в дом дочь именитого сородича, связав узами брака детей свои чисто деловые начинания.

      Он уважал первую супругу, привязавшись как к надёжной спутнице жизни и было видно, что Ульв в глубине души ни в коем случае не желал бы молодой варяжке столь печальной участи, но как любил говаривать отец:

      – Без зла, не было бы и добра, сынок! – только в этом, отдельно взятом случае, он поспешил разъяснить мне все более детально, чтобы раз и навсегда избежать неудобных расспросов с моей стороны, – Я не виноват в ее смерти. Виновата болезнь и мой дальний поход в Европейские страны. И ее смерть, вместе с тоской и жалостью по ее уходу, позволила многое понять – отныне, только сердце должно было решить, кто будет следующей спутницей на моем трудном пути. И оно не ошиблось, указав на Пелагею. Поэтому, из уважения к собственной матери, больше не спрашивай меня об этой части моей истории, хорошо?

      Стоит ли говорить, что я, уважая волю отца, более никогда не пытался подступиться к нему с расспросами по запретной теме?

      Простите мне невольное отступление от основной истории