Суждено выжить. Илья Александрович Земцов

«А кто этот фюрер?» «Гитлер», – ответил другой часовой. «А правда, что вы войну начали без объяснения, внезапно, и что ты немец?» – послышался снова голос первого часового.

      «Я немец, – раздался уверенный ответ. – Войну мы начали внезапно, без объявления. Но воюем мы не с русским народом, а с коммунистами, евреями. Война будет молниеносной. Наши доблестные войска через четыре-пять недель займут Москву, и будет конец войне. Переходите к нам, сдавайтесь в плен, пока не поздно. Евреев, комиссаров и коммунистов мы в плен не берем».

      «А куда же вы их девать собираетесь?» – послышался наивный вопрос часового. «Известно куда, – ответил провокатор. – Отправлять будем на тот свет, в царство сатаны».

      Второй часовой ответил: «Бабушка надвое сказала: возьмете вы Москву или нет. Какие быстрые: раз, раз – и на матрац. Если мы сегодня отступаем…» «Не отступаете, а позорно бежите», – поправил провокатор. «Ну, пусть даже бежим, согласен. Но это не значит, что завтра конец войне и ваша победа. Россия-матушка велика и так просто не победите, как думает ваш Адольф Гитлер. Вы, по-видимому, грамотный и сильный человек, раз пришли в лагерь врага, без боязни агитировать сдаваться в плен. Даже придумал выстрелить в командира взвода Кошкина. Но есть меткая пословица: «Не говори гоп, пока не перепрыгнул». Я тебе отвечу словами почитаемого вами полководца Фридриха Второго. В 1762 году, когда русские заняли Берлин, он сказал: «Русских можно всех перебить, а победить нельзя».

      Я хотел крикнуть «Прекратить разговоры!», но часовой меня опередил. Он сказал: «Давай помолчим. Не положено на посту разговаривать». Послышались осторожные шаги. Это ходили часовые. Но немец не унимался. Он заговорил еще громче: «Вы все погибнете. Вы дикари-азиаты, а не народ. У вашей армии и в вооружении с той войны ничего не изменилось. С клинками и сошками против самолетов и танков долго не навоюете». Послышался строгий голос часового: «Если ты, гад, сейчас же не замолчишь, я вытрясу из тебя душу». Наступила тишина.

      В пять часов утра я проснулся. Снился какой-то кошмар. Во сне меня преследовали немцы, стреляли. За мной гнались собаки, танки. Затем немцы превратились в волков. Кошкин бил волков дубиной. Волки кинулись на меня. Я не мог сопротивляться. Мои руки и ноги отказывались слушаться. Кошкин еще спал. Я вылез из-под плащ-палатки. Утренняя лесная свежесть заставила меня согреваться. В небе стоял гул. Сотни немецких самолетов шли на северо-восток. Им никто не мешал. Они шли четким строем, уверенно, как на парад. Сколько смертей несут они ни в чем не повинным людям! Где же наши соколы? Где же наши зенитчики?

      Занимаясь физкультурой, я подошел к лежащему немцу. Он скулил как загнанная собака. Кто-то из часовых его ночью перевязывал, и кисти рук сильно перетянул веревкой, кровь не поступала. Пальцы посинели и не работали. Я с большим трудом развязал тонкую веревку. Заставил санитара сделать массаж. Кисти рук приняли прежний вид. Немец благодарил меня не только словами, но и взглядом.

      «Подъем, – раздался голос дежурного. –