Город Солнца. Глаза смерти. Евгений Рудашевский

В нём что-то надломилось. Он часто грустил в одиночестве. Учился без особого интереса. Сидел в интернете и совсем не общался со старыми друзьями. Из новых друзей появился только Максим, и Аня пока не могла понять, что именно связывает её брата с этим человеком. Возможно, оба были нелюдимы, каждый на свой лад. Ведь по Диме с его говорливостью так сразу и не скажешь, что он замкнут и общению предпочитает компьютер или книги.

      Аня перевелась в институт графики при Московском политехе. Теперь училась в одном университете с братом, хоть и по большей части в разных корпусах. Только жалела, что не может, как прежде, отвечать искренностью на его искренность. Так и не сказала ему, почему на самом деле вернулась из Испании, почему вдруг променяла Мадрид на Москву. Дима и не допытывался. Наверное, понимал, что ответ ему не понравится.

      Аня села в кресло. С любопытством взглянула на скучавшего в их компании Максима. Он почти не смотрел на Аню, хотя она была в новенькой плиссированной юбке и хорошеньком, купленном ещё в Мадриде бомбере с цветными нашивками. Аня знала, что такое сочетание ей идёт.

      Молчание затягивалось.

      Аня уже хотела заговорить о развешанных в гостиной панно, когда Дима вдруг оживился:

      – Кстати, об универе. Что там с твоим репортажем?

      – Завтра опять поеду в мастерскую.

      – Я с тобой! Хочешь там ещё чего-нибудь накопать?

      – Нет. Я там блокнот оставил.

      – Блокнот?

      – Ну да. Пока фотографировал, положил на стол реставратора. И забыл.

      – Ты всегда всё записываешь в блокнот? – уточнила Аня.

      Максим неопределённо повёл плечами.

      – Ты лучше спроси у него про картину. Давай, давай. Тебе понравится.

      – А что там с картиной? – неуверенно произнесла Аня.

      Не дожидаясь, пока Максим скажет что-нибудь односложное и унылое, Дима сам поторопился рассказать сестре об «Особняке на Пречистенке». Аню его рассказ заинтересовал. Она любила такие истории. К тому же и без Диминых пояснений понимала, как именно один красочный слой может оказаться под другим.

      – А почему твоя мама сняла картину с аукциона?

      Аня спрашивала Максима, но отвечать вновь взялся Дима. Макс не сдержал улыбку. Они с Аней впервые свободно обменялись взглядами – в них промелькнуло что-то тёплое, понятное. Дима этого не заметил.

      – Екатерина Васильевна… ну, в общем, ей были срочно нужны деньги. И она всё равно не верит, что внутренний слой такой уж интересный. Но в принципе это может поднять стоимость картины. Тут даже раскрывать ничего не надо. Продавай как двойную картину, да и всё.

      – Так почему твоя мама отказалась сразу продать «Особняк»? – не поняла Аня.

      – Корноухов получил большой заказ, – ответил Максим. При этом отвёл глаза. Кажется, ему было неприятно говорить о безденежье семьи. – Теперь сидит в мастерской. В общем, с деньгами стало полегче. И мама решила не торопиться.

      – Ясно. – Аня кивнула.

      – А