12 стульев. Золотой теленок. Коллекционное иллюстрированное издание. Илья Ильф

с необыкновенно гибкой спиной. Не было сомнений в том, что старик этот – сам гражданин Коробейников. Остап без приглашения придвинул стул и сел.

      Старичок безбоязненно смотрел на самоуправца и молчал. Остап любезно начал разговор первым:

      – Як вам по делу. Вы служите в архиве Старкомхоза?

      Спина старичка пришла в движение и утвердительно выгнулась.

      – А раньше служили в жилотделе?

      – Я всюду служил, – сказал старик весело.

      – Даже в канцелярии градоначальства?

      При этом Остап грациозно улыбнулся. Спина старика долго извивалась и наконец остановилась в положении, свидетельствовавшем, что служба в градоначальстве – дело давнее и что все упомнить положительно невозможно.

      – А позвольте все-таки узнать, чем обязан? – спросил хозяин, с интересом глядя на гостя.

      – Позволю, – ответил гость. – Я – Воробьянинова сын.

      – Это какого же? Предводителя?

      – Его.

      – А он что, жив?

      – Умер, гражданин Коробейников. Почил.

      – Да, – без особой грусти сказал старик, – печальное событие. Но ведь, кажется, у него детей не было?

      – Не было, – любезно подтвердил Остап.

      – Как же?..

      – Ничего. Я от морганатического брака.

      – Не Елены ли Станиславовны будете сынок?

      – Да. Именно.

      – А она в каком здоровье?

      – Маман давно в могиле.

      – Так, так, ах, как грустно!

      И долго еще старик глядел со слезами сочувствия на Остапа, хотя не далее как сегодня видел Елену Станиславовну на базаре, в мясном ряду.

      – Все умирают, – сказал он. – А все-таки разрешите узнать, по какому делу, уважаемый, вот имени вашего не знаю…

      – Вольдемар, – быстро сообщил Остап.

      – Владимир Ипполитович? Очень хорошо. Так. Я вас слушаю, Владимир Ипполитович.

      Старичок присел к столу, покрытому клеенкой в узорах, и заглянул в самые глаза Остапа.

      Остап в отборных словах выразил свою грусть по родителям. Он очень сожалеет, что вторгся так поздно в жилище глубокоуважаемого архивариуса и причинил ему беспокойство своим визитом, но надеется, что глубокоуважаемый архивариус простит, когда узнает, какое чувство толкнуло его на это.

      – Я хотел бы, – с невыразимой сыновней любовью закончил Остап, – найти что-нибудь из мебели папаши, чтобы сохранить о нем память. Не знаете ли вы, кому передана мебель из папашиного дома?

      – Сложное дело, – ответил старик, подумав, – это только обеспеченному человеку под силу… А вы, простите, чем занимаетесь?

      – Свободная профессия. Собственная мясохладобойня на артельных началах в Самаре.

      Старик с сомнением посмотрел на зеленые доспехи молодого Воробьянинова, но возражать не стал.

      «Прыткий молодой человек», – подумал он.

      Остап, который к этому времени закончил свои наблюдения над Коробейниковым, решил, что «старик – типичная сволочь».

      – Так