Адмирал: Адмирал. Заморский вояж. Страна рухнувшего солнца. Михаил Михеев

мачты тряслись. А вот «Лоррэн» и его собратья по интернированию практически не пострадали, что внушало осторожный оптимизм. Восстановить их боеспособность можно было в кратчайшие сроки, и это радовало, поскольку хоть чем-то прикрыть Александрию с моря нужно было кровь из носу. Словом победа – это здорово, но мороки она сулила еще больше. Хорошо еще, имелось на кого теперь это все спихнуть.

      В Берлине его встречали, как триумфатора. Наверное, заслужил. Во всяком случае, отнесся к такому приему Колесников вполне позитивно. Да и шоу оказалось хорошо срежиссировано – на службе у Третьего рейха имелись грамотные профессионалы.

      Опять пришлось толкать речь. Хорошо еще, ведомство доктора Геббельса подсуетилось и подготовило текст аж на десятке страниц. Колесников прочитал, пришел в ужас от пафоса и категорически отказался читать «этот бред». Проявив завидную оперативность, к нему тут же прислали шустрого парнишку в очках и с университетским дипломом, вместе с которым за два часа они пришли к устраивающему обоих результату. Правда, размеры сократились, но никто ничего против не имел, хотя бы потому, что на фоне рубленых фраз истинного арийца, солдата и прочее и прочее таланты выступающего следом Гитлера как оратора смотрелись еще лучше обычного.

      Кстати, Геббельс Колесникову не понравился совершенно. Остальные руководители Третьего Рейха, с которыми ему приходилось иметь дело, как к ним ни относись, выглядели личностями. Геббельс же вызывал отвращение не только крысиным личиком, но и повадками истинной шестерки. Противный человечишка, в общем, и дурак. Почему дурак? Да потому, что только дурак мог назвать главный информационный орган страны Министерством пропаганды. Само по себе слово «пропаганда» вызывает недоверие, а тут, в результате, даже истинная правда рассматривалась через такую призму. Соответственно и эффективность работы снижается резко. В общем, талантливый оратор, этого не отнимешь, но в остальном существо абсолютно недалекое. Колесникову стоило огромного труда не показать своего отношения к нему. Конечно, особого вреда от такого не ждешь, но если поймет, что адмирал разглядел в нем ничтожество, напакостить постарается. Все же министр, определенные возможности имеются. Оно, спрашивается, надо?

      Хорошо еще, парадом и «стихийно» возникшим митингом на сегодня и ограничилось. Аудиенцию у фюрера, ради встречи героя прервавшего отдых и самолетом прибывшего в Берлин из Чайного Домика, своей альпийской резиденции, назначили на завтра, на десять утра. Радовало это обстоятельство до безобразия. Все же адмирал был на ногах уже больше суток, плюс выматывающий перелет… В общем, держался он исключительно на крепчайшем кофе, чувствуя, как от него периодически начинает трепыхаться сердце. Хотелось одного – лечь, и чтобы никто не кантовал.

      Увы, мечты остались мечтами. Не успел Колесников вылезти из ванны (после изматывающей южной жары и не менее трудной дороги, плюс незапланированный парад – тело казалось