От Пентюхино до Красновятска. Сборник рассказов. Валерий Казаков

подвозишь. Деньги за эту услуга берешь. Нехорошо!

      – Ладно, – отвечал Никифор, а сам и не думал отступаться.

      – Ну, смотри, – предупреждала его прабабка, – привлекут тебя за эту бороду.

      – Почему это? – не понимал прадед.

      – Борода-то у тебя боярская, – объяснила ему жена, – а бояре ныне не в чести. Посмотри, какая она у тебя черная да густая. Это непорядок. При нынешней власти так нельзя.

      – А Карл Маркс, – парировал Никифор, – у него борода была не хуже моей.

      – Это вождь, – отвечала прабабка, – а ты кто такой?

      – А я пролетарий.

      – Прощелыга ты, а не пролетарий, – отвечала ему жена.

      Анне в последнее время стало казаться, что все их беды из-за этой проклятой черной бороды. У Никифора борода была большая, чуть не до пояса. А у красных комиссаров в газетах все бороды куцые – клинышком, как у чертей.

      Вот не было бы этой бороды, может, и жили бы они по-человечески, как все нормальные люди. К тому же со своей бородой Никифор порой выглядит как настоящий поп или – того хуже – архиерей. А священники у нынешней власти тоже не в чести. На них тоже смотрят с подозрением.

      В общем, однажды ночью, когда Никифор вернулся домой пьяным, Анна взяла ножницы, которыми баранов по весне стригут, и отрезала у Никифора половину бороды. Что называется, отмахнула.

      Он проснулся утром, привычно провел пятерней по подбородку, где борода была, – и опешил. Нет на месте существенной части его образа. Комолый он стал, как старый деревенский бык.

      – Ты чего это Анна наделала? – грозно спросил у жены прадед.

      – Чего? – упавшим голосом отозвалась из кухни Анна.

      – Это самое… Брода-то моя, где?

      – Сгорела твоя борода.

      – Как сгорела? – не понял прадед. – Я, кажется, костров не разводил. Не шути так ту.

      – А я её в печку бросила пока ты спал.

      – Зачем? – удивился Никифор.

      – Не хочу одна оставаться на старости лет. А с этой бородой тебя, не ровен час, снова загребут. Вот была бы у тебя брода как у Ленина или как у Калинина – тогда другое дело. А с такой-то как у тебя нам жизни не будет. Я чувствую. Ты и без бороды-то на разбойника похож. А с бородой – и подавно.

      – Вот дура баба… Не в бороде же дело!

      – А в чем?

      – В маслозаводе, который я держал. Из-за него нас раскулачили.

      – Не может быть! – усомнилась Анна. – У Морозовых, вон, целая красильня была – и ничего.

      – Да у них же зять красный комиссар, – попробовал вразумить жену Никифор.

      – А у нас дочь учительница. Да и какой завод у нас был, скажешь тоже. Два бочонка под масло, да колода под сметану. Вот и весь завод.

      – Зато дом у нас был кирпичный, забыла что ли.

      – Ну и что, мы этот дом своими руками построили. За это не раскулачивают. Нет, это всё из-за бороды…

      Лишившись бороды, дед как-то сразу сник, как библейский