Жажда доверия. Часть 3. Выжить для вечности. Аника Вишес

его к себе. Держись меня лучше, а чуть что, мне же первой и говори. Я теперь твоя главная заступница в этом доме, как и прежде, поняла меня?

      Девушка кивнула.

      – Поняла.

      – Ну, тогда ступай, – Эржбета забрала у Маришки из рук кончик своей темной косы и сама заправила его в прическу. – Дальше я управлюсь без тебя.

      К ужину в небольшую залу боярыня спустилась нарядно одетая. Только украшений на ней было не много. Пальцы, привычные к крупным кольцам, теперь выглядели непривычно голыми.

      – Марку, где мой ларец?

      – Вот бабы! Она чуть не убилась, а все за цацки свои переживает, – Марку сделал щедрый глоток вина и отставил в сторону украшенный камнями кубок. – Цело твое барахло, будь спокойна. Только на что оно тебе сейчас? Ты при нас, в кругу семьи. Чего рядиться? Или это в доме мужа тебя научили всюду ходить, разодевшись павою?

      Марку громко засмеялся собственной остроте, и отец тоже усмехнулся его словам. Кроме них троих и прислуги, подававшей на стол, в зале не было больше никого. Только поленья трещали в горячо дышащем очаге. Зато в большом зале слышался смех и, судя по всему, царило куда большее оживление. Дружина ее отца и брата вновь веселилась.

      – Что они празднуют там?

      – Как что?! Твое возвращение, конечно же. Они рады, что с тобой все благополучно, а я не вправе запретить им радоваться.

      Марку снова отпил из кубка в то время, как старый Янаке налегал на жаркое из овощей со свиным мясом.

      – Кстати, сестрица, – брат вдруг с большим интересом посмотрел на Эржбету, – мои люди говорят, что сбруя с коней была срезана.

      Девушка спокойно отпила вина из своего кубка и ответила:

      – Я ее срезала. У кучера нашелся нож, им я и высвободила лошадей.

      Марку нахмурился.

      – Троих лошадей. А четвертую что же, тоже ты прирезала?

      – Нет, – Эржбета выбирала в тарелке куски порумянее. – У меня рука не поднялась. Я оставила ее издыхать там.

      – Однако же когда мои люди приехали, кобыла была зарезана. Уже о обглодана основательно, конечно. Волки славно попировали там ночью, но все же видно, что ее кто-то прирезал.

      – Наверное, кто-нибудь шел мимо по дороге и пожалел ее.

      – А нож ты куда дела? – Марку продолжал внимательно изучать лицо сестры.

      – Там же и бросила. На что он мне?

      – Странно, но ножа в овраге не нашли.

      – Должно быть, его прибрал тот, кто лошадь прирезал, – девушка отломила кусок свежего хлеба и макнула его в мясной сок у себя в тарелке.

      Боярин Янаке откашлялся и проговорил:

      – Ну что это за разговоры?! О ножах и о падали! Нельзя ли поговорить о чем-то повеселее? Марку, что ты молчишь? Рассказал бы сестре радостную новость.

      Рука Эржбеты крепче сжала вилку с затейливой витой рукояткой.

      – М-да, – протянул молодой боярин, – ну что ж, сестричка, тебя можно поздравить. Ты вот все справляешься о своем драгоценном ларце, а между тем он тебе