Тайны уставшего города (сборник). Эдуард Хруцкий

в разработку семейку Козловых мы взяли.

      Пока суть да дело, нас вызвал комиссар Парфентьев и вломил так, что мало не показалось.

      Два дня мы трясли всех золотишников: воров, промышлявших драгметаллом, перекупщиков. Никакого результата.

      А тут мне позвонил агент и сказал, что у него вчера был человек, который предлагал партию золотых часов «Победа». И будто эти часы спрятаны на блатхате у Борьки Пономаренко на Большой Дорогомиловской.

      Я засомневался. Борька Пономаренко потихоньку скупал краденое, но только носильные вещи и отрезы. А у перекупщиков, как и у воров, своя четкая профессиональная ориентация. Одни специализируются на антиквариате, другие – по золоту и камням, третьи – по мануфактуре и никогда своей ориентации не меняют.

      Борька Пономаренко по кличке Стольник был барыгой опытным и никогда не стал бы связываться с «рыжевьем». Он имел свою копейку на том, что держал в своей квартире катран (подпольный игорный дом).

      Мы знали об этом, но не трогали его, так как в таком месте удобнее всего было внедрить к деловым агентуру.

      Но сигнал был, и, значит, надо проводить оперативную проверку.

      Получили постановление на обыск, взяли следователя и в двадцать два пожаловали к Стольнику. Квартира эта была знаменитая. Малина здесь существовала еще до Первой мировой войны. Держал ее Борькин папаша, знаменитый московский перекупщик краденого Яков Пономаренко по кличке Яша Кабанчик. Его расстреляли в двадцать четвертом. Потом блатхату держала его жена Мария по кличке Машка Кошелек, а потом и сын продолжил семейную коммерцию.

      Приехали в адрес. Стучим. Дверь долго не открывают. Значит, у Борьки собрались лихие ребята перекинуться в польский банчок или очко.

      Наконец Стольник открыл дверь. Вошли. В комнате за столом, покрытым хорошей скатертью, сидят четверо, пьют чай и в домино играют.

      Ни денег, ни водки, ни карт.

      Борька говорит: мол, начальник, зашли знакомые чайку попить и в козла забить.

      Придраться не к чему. Четверку эту отправили в отделение для проверки, а я Борьку вывел в другую комнату и говорю:

      – Стольник, ты чего, стал золотишком промышлять?

      – Век свободы не видать, начальник, я масть не менял.

      – А скажи тогда, может, кто у тебя оставил что-нибудь?

      – Это было. В среду серьезные люди банчик держали, так с ними двое залетных из Питера были. Они у меня чемоданчик оставили.

      – А где он?

      – Да в комнате за печкой-голландкой.

      Надо сказать, что центральное отопление сюда провели в сорок седьмом, а печи в комнатах так и остались.

      – Смотри, Стольник, мы с чемодана отпечатки снимем, если твои пальчики на нем есть, пыхтеть тебе на нарах целый пятерик.

      – Я, начальник, тебе по совести все сказал.

      Эксперт занялся чемоданом. Снял отпечатки.

      – Теперь расскажи про залетных, Стольник. Колись, прежде чем я понятых позову и вскрою чемодан.

      – Одного звали Мишей, второй – Коля Лиговский.

      Мы пригласили