Сила воли не работает. Пусть твое окружение работает вместо нее. Бенжамин Харди

то время как не слишком опытный игрок только начинает понимать, каким образом преимущества слона в миттельшпиле обусловливаются расположением пешек в центре поля, игроку чуть более высокого класса достаточно бросить на доску один взгляд, и он сразу же оценивает и преимущества слона, и особенности расположения пешек. И слон, и система пешек воспринимаются как единое целое. Не имеет смысла говорить о ценности любой фигуры самой по себе, она воспринимается во взаимосвязи с другими фигурами.

      Осознав это, я начал понимать, что базовые постулаты об относительной ценности фигур вовсе не неизменны. Фигуры постепенно теряют идентичность. Я понял, что ладьи и слоны взаимодействуют лучше, чем ладьи и кони, а комбинация ферзя с конями гораздо эффективнее, чем ферзя со слонами. Мощь любой фигуры имеет относительный характер и зависит от таких переменных, как построение пешек и других фигур. Поэтому отныне, видя коня на доске, вы оцениваете его возможности в контексте расположения слона несколькими клетками далее».

      То, что Вайцкин описал шахматными терминами, я видел и переживал в жизни. Во время учебы в университете я работал лаборантом у нескольких преподавателей. Я считал себя прекрасным работником. Я усердно трудился, знал свое дело и был уверен, что передо мной простирается большое будущее в научном мире. Потратив за два года несметное количество часов на исследования, я подал документы в докторантуру… и получил решительный отказ от всех университетов, в которых хотел учиться. Очевидно, я был не настолько конкурентоспособен, как мне казалось.

      Через пару месяцев после этого отрезвляющего события я познакомился с молодым преподавателем с другого факультета, Нейтом Ламбертом. Я сразу же увидел, что он не такой, как все. Его лаборанты трудились над настоящими научными открытиями. Они не занимались обычной черновой работой, на них возлагалась гораздо бо́льшая ответственность, они проходили намного более профессиональную подготовку. Я видел, что работа в исследовательской лаборатории Нейта обеспечивала совершенно иные возможности, чем там, где я работал прежде.

      В первый же день нашего с ученым сотрудничества он вручил мне одну из своих старых неоконченных работ. «Отшлифуй эту малютку, и мы сдадим ее на публикацию», – сказал он. Я еще никогда не работал над статьей, настолько близкой к публикации. За следующую неделю я сломал себе над ней все мозги, и когда решил, что лучше уже не будет, отослал обратно Нейту. Прочитанное ему понравилось, и он отдал ее в один видный журнал, где ее со временем и приняли в номер. «Ого, – тогда подумал я про себя, – я потратил два года, работая на разных профессоров, и даже близко не подошел к публикации хотя бы одной заметки. И вот через неделю после знакомства с этим парнем у меня уже готовится к печати целая работа».

      Я понял, что попал в среду, частью которой хочу быть, – среду продуктивного, трудного, плодотворного партнерства. Мне предлагалось превзойти самого себя в таких областях, каких не требовали мои прежние отношения