Яцхен: Три глаза и шесть рук. Шестирукий резидент. Демоны в Ватикане. Сын архидемона. Александр Рудазов

назад… – шмыгая носом, продолжал Каллисто. – Ушел со своими друзьями… этими, которые по подземельям лазают…

      – Диггерами?

      – Во-во. И гав-гав… Так и не вернулись с тех пор…

      – А обычно они на сколько уходят?

      – Да никогда еще так долго не было! Всегда на сутки, не больше… Один раз только ночевать не пришел…

      – А сотовый?

      В этом мире сотовая связь настолько дешева и доступна, что маленькие аппаратики есть у всех абсолютно. Даже у трехлетних детей и столетних старушек. Встретить человека без сотового так же трудно, как в двадцатом веке – без штанов.

      Ну или юбки, если дело касается женщин.

      – Не берет в катакомбах… – поделился со мной новой информацией Каллисто. – Гав-гав…

      – Точно, гав-гав… – согласился я. – А что жандармы говорят?

      – Да что они говорят! – возмущенно всплеснул руками Каллисто. – Разве ж в катакомбах кого отыщешь?! Там же пятьсот километров лабиринтов!

      Я задумался.

      – Что, патрон, опять на поиски пойдем? – сразу догадался Рабан. – Даже в выходной не отдохнешь…

      – А что делать? Надо…

      – Что, прости? – не понял Каллисто.

      – У тебя есть фотография?

      – Чья?

      – Ну не моя же! Боруха твоего.

      Каллисто непонимающе уставился на меня, но, тем не менее, извлек из кармана бумажник, а из него – небольшую фотографию своего пацана. Я внимательно всмотрелся в его лицо, и направление мновенно ожило, показывая, в какую сторону двигаться. Показало и расстояние – больше ста километров. Немало…

      – Ладно, коллеги, ждите, полечу добывать сынка твоего, – прохрипел я. – Учти, Каллисто, с тебя бутылка.

      – Кого?.. – не понял физик. – Олег, ты куда?

      Я не стал отвечать на провокационный вопрос. Вместо этого деловито отвинтил окно (именно отвинтил – в двадцать девятом веке оконные стекла стали отвинчиваться специальной ручкой по диагонали – вверх и вправо), и протиснулся в образовавшееся отверстие. У меня на миг захватило дух от ощущения падения, но крылья распахнулись сами собой и все прошло.

      Мне нравится летать.

      Проникнуть в катакомбы очень легко. Достаточно долететь до ближайшего канализационного люка, а дальше дело техники. Разумеется, я отправился не к ближайшему, а к тому, что наиболее близок к потерявшемуся мальчишке. По воздуху я пройду это расстояние за полчаса, а вот под землей лететь будет трудно, долго, неудобно.

      Я спланировал вдоль стены к тротуару, по пути увертываясь от проносящихся мимо автопланов – чего-то вроде открытых автомобилей с небольшими треугольными крыльями и парой строенных антигравов на брюхе. В этом мире на них все летают.

      Кстати, открытыми они только кажутся – сверху защищает невидимая силовая пленка. Впрочем, в дождь или снег она становится очень даже видимой – превращается в мерцающую грязноватую пелену.

      В больших городах летать затруднительно – я чувствую себя пешеходом,