Не делай добра. Ирина Градова

вздохнула Алла, – и что же вам поведала квартирная хозяйка?

      – А, так вам интересно? Потому что Мартынюк и к ней приходил, только она не стала с ним делиться!

      – А с вами поделилась?

      – Она дала мне визитку некой организации под названием «Дочки-матери».

      – Это что, приют для матерей-одиночек?

      – Оказывается, Яна обратилась туда, так как ее избивал бывший парень, некий Денис Касатонов.

      – Отлично! – обрадовалась Алла, вытаскивая блокнот и записывая имя. – Скажете мне адрес этих «Дочек-матерей»?

      – Ну… видите ли, я уже туда сходил.

      Алла едва не задохнулась от возмущения, однако то, о чем говорил Князев, оказалось интересно и полезно, и обвинять его в чрезмерном любопытстве язык не поворачивался. Не говоря уже о том, что ему за короткое время удалось выяснить о Четыркиной больше, чем Мартынюку, и, возможно, даже больше, чем смогла бы выяснить она сама, размахивая удостоверением. Алла не раз убеждалась, что людям, не имеющим отношения к следственным органам, окружающие доверяют охотнее.

      – Что вы узнали?

      – Во-первых, у Яны дом в Красном Селе, но она зачем-то снимала квартиру в городе. Я предположил, что она скрывалась от Касатонова, потому-то и съехала со старого места жительства. Кстати, мы встретились в электричке: может, она ездила за вещами? В съемной квартире, по словам хозяйки, мало одежды и прочих мелочей, необходимых каждой женщине. Вполне вероятно, она уезжала в спешке, а потому не успела прихватить много.

      – Так Яна, выходит, была состоятельной барышней? – удивленно пробормотала Алла.

      – Какое там! – возразил Мономах. – По словам директрисы «Дочек», она была бедна как церковная мышь!

      – А откуда деньги на съемное жилье?

      – Меня это тоже заинтересовало. Как и директрису – у нее создалось впечатление, что Яна одна на всем белом свете!

      – А как долго Яна находилась в приюте?

      – Директриса говорит, около недели.

      – Интересненько… То есть Четыркина жила в Красном Селе. Потом перебралась в Питер и сняла жилье, после чего обратилась в «Дочки-матери», произведя впечатление сироты казанской?

      – Знаете, – медленно проговорил Мономах, – мне не показалось, что Яна жировала или притворялась: в квартире не было излишеств и ее гардероб не отличался дороговизной и разнообразием.

      – Да-с, задачка! – согласилась Алла. – А вы молодец, Владимир Всеволодович: вам удалось так много выяснить! Хочется отругать вас за самодеятельность, да не могу. Но не могу и не спросить, зачем вы это сделали? Вы говорите, что видели Яну всего однажды, и я вам верю. Тем не менее вы ведете себя как лицо заинтересованное. Почему вы чувствуете себя обязанным Четыркиной?

      – Потому что не смог ей помочь, хоть и пытался. Как говорится, благими намерениями…

      – Вы сделали больше, чем сделал бы любой другой человек, и не ваша вина, что жер… то есть Яна не приняла помощь. Или приняла, но в неудачный момент. Почему она не позвонила и не предупредила о своем приходе, ведь ваш телефон