Наследник. Кир Булычев

он ходит на руках, но упал. Маргарита смотрела на Беккера. Потом получилось неловко, потому что Коля принялся врать о своих предках, утверждая, что его дедушка барон, а у его кузенов в Шварцбурге есть замок.

      – Как-то к нам в дом, в Симферополе, приехала старуха. – Коля положил пальцы на кисть Лидочке, и та не убрала их. – И спрашивает моего отца. Я попросил ее подождать в вестибюле и поднялся в библиотеку к отцу.

      Андрей еле удержался от смеха. Интересно, куда он поднялся – на крышу, которую они вместе месяц назад латали? Хорош вестибюль. Два шага на два, а в углу отцовские костыли. Но, конечно же, поправить Колю он не мог. Но Лидочка вдруг убрала свою руку и спросила невинно:

      – Это где, в Глухом переулке?

      – Нет, – быстро нашелся Коля. – Это в другом нашем доме. На Екатерининской.

      И так посмотрел на Андрея, словно был его злейшим врагом.

      – Продолжайте, – сказала Лидочка милостиво, она не поверила Коле.

      Но Коля потерял интерес к рассказу.

      – Ничего особенного, – сказал он. – Это было письмо от дедушки.

      Полдень прошел, небо стало бесцветным от жары, волны исчезли, и море лениво, из последних сил, лизало гальку.

      Коля поднялся и пошел к морю. Остановился, обернулся и сказал:

      – Лида, можно вас на минуту? Мне надо вам сказать кое-что.

      Лида поднялась, как поднимается пантера, – легко, как будто это движение не требует ровным счетом никаких усилий. Она пошла к Коле, и Андрей из-под тента, снизу, смотрел ей вслед – солнце било в глаза. Коля с Лидочкой были силуэтами. Лишь волосы, пронзенные светом, горели нимбами.

      Они встали рядом, потом медленно, беседуя, пошли к воде, и Андрей любовался совершенными в девичьей угловатости линиями ее тела, но в то же время не мог не видеть Колю, тоже стройного и отлично сложенного. Коля всегда следил за своим телом – он был чрезвычайно чистоплотен и более других проводил времени в гимнастическом зале, за что его буквально обожал учитель гимнастики. Дома у Коли были гантели разного веса и даже прыгалки. Как-то на спор он подтянулся шестьдесят раз на турнике. У Андрея больше десяти раз никогда не выходило.

      Маргарита тоже смотрела им вслед.

      – Мистер Андрей, – сказала она, – бедным духом остаются надежды.

      – У меня нет надежд, – сказал Андрей.

      – А вот это глупо! Я никогда не теряю надежды. И чаще всего добиваюсь своего.

      Андрей пожал плечами. Еще не хватало, чтобы его учили жить.

      О чем они говорят? Впрочем, ему нет до того дела. Жаль, что он проговорился случайно – впрочем, случайно ли? – о Глухом переулке. Это же ничего не изменит.

      – Удивительно гармоничная пара, – сказала Маргарита. – Но ничего из этого не выйдет. Николя – мой.

      – Я окунусь еще разок, – сказал Андрей. – Мне пора уезжать.

      Он встал и быстро пошел к морю, чтобы они не подумали, что он хочет участвовать в их разговоре.

      В голове шумело, ноги были вялыми, и Андрей сказал себе, что далеко он заплывать не будет – так и утонуть недолго.

      Скользя