Эхо прошлого. Книга 1. Новые испытания. Диана Гэблдон

хотя я чувствовала, как его трясет от усталости и горя, словно он замерз.

      – Я любил ее, – еле слышно произнес он. – Она была мне как бабушка. А я…

      – Она любила тебя, – прошептала я. – И не стала бы винить.

      Я отчаянно цеплялась за собственные чувства, чтобы делать то, что требуется, но сейчас… Йен совершенно прав. Уже ничего нельзя сделать, и от этой полной безысходности по моим щекам потекли слезы. Я не плакала, просто не могла прийти в себя от потрясения, и горе захлестнуло меня. Я больше не могла сдерживаться.

      Не знаю, почувствовал ли Йен слезы на своей коже или просто понял, как я скорблю, но внезапно он тоже поддался и заплакал, сотрясаясь от рыданий.

      Я всей душой жалела, что он уже не маленький мальчик, тогда бы буря скорби смыла вину, очистила душу и принесла покой. Но Йен давно вырос, и сейчас все не так просто. Мне оставалось только обнять его и ласково гладить по спине, беспомощно всхлипывая. И тут Кларенс предложил свою поддержку: тяжело дыша в голову Йена, он зажевал прядь его волос. Йен отпрянул, шлепнув мула по морде.

      – Эй, отстань!

      Йен поперхнулся, ошеломленно засмеялся, снова заплакал, а потом выпрямился и вытер нос рукавом. Какое-то время Йен сидел молча, словно собирал себя по кусочкам, и я ему не мешала.

      – Когда я убил того человека в Эдинбурге, – наконец сказал он; голос звучал хрипло, но, похоже, Йен взял себя в руки, – тогда дядя Джейми отвел меня на исповедь и научил молитве, которую надо произносить, когда кого-нибудь убьешь. Чтобы вверить их души Богу. Помолишься со мной, тетушка?

      Много лет я не вспоминала, а уж тем более не произносила «Проводы души», поэтому спотыкалась почти на каждом слове, но Йен знал эту молитву наизусть и проговорил без запинок. Сколько же раз за эти годы он обращался с ней к Богу?

      Слова казались жалкими и бессильными, их заглушал шелест сена и шорохи жующих животных, но после них на сердце стало чуть легче. Возможно, я немного успокоилась, ощутив прикосновение к чему-то большему, чем я сама, осознав, что это большее существует. А оно непременно должно существовать, иначе меня одной просто не хватит.

      Какое-то время Йен сидел с закрытыми глазами. Наконец он открыл их и посмотрел на меня помрачневшим взглядом. Лицо под щетиной казалось очень бледным.

      – А потом он сказал, что мне придется с этим жить, – тихо проговорил Йен и вытер лицо рукой. – Только я вот не думаю, что смогу.

      Он просто констатировал факт, и это пугало. Слез у меня больше не осталось, но я чувствовала, будто смотрю в черную бездонную пропасть и не могу отвести взгляд. Глубоко вздохнув, я попыталась найти уместные слова, затем вытащила из кармана платок и дала Йену.

      – Ты как, дышишь?

      Его губы слегка дрогнули.

      – Думаю, да.

      – Пока этого достаточно. – Я встала, отряхнула с юбки сено и протянула Йену руку. – Пойдем. Нужно вернуться в хижину, иначе нас занесет здесь снегом.

      Снег стал еще гуще. Порыв ветра задул свечу в моем фонаре, но это не имело значения: даже