Хулиганский роман (в одном очень длинном письме про совсем краткую жизнь). Сергей Николаевич Огольцов

Библиотеки Части шло весьма успешно.

      Мало того, что меня давно перестали пугать картинки в прихожей, так я ещё стал заправским полколазом.

      Поскольку шкафы с книгами стояли довольно тесно, я наловчился взбираться на самый верх упираясь ногами в полки по обе стороны от узких проходов; не скажу, что на недосягаемых прежде полках нашлись особые книги, однако, приобретённые навыки альпинизма повышали моё самоуважение.

      Как и в том случае, когда Наташа отвлекла меня от диванного чтения известием, что в подвале соседнего дома обнаружена сова.

      Конечно, я сразу же выбежал вслед за сестрой.

      Это был подвал углового дома, и тамошний коридор освещала одинокая лампочка, уцелевшая во время шпоночных воен.

      В конце коридора, под проёмом в приямок, на полу сидела крупная птица – куда больше совы – целый филин, он покачивал ушастой головой с загнутым клювом.

      Понятно, почему малыши не решались подойти.

      Я действовал не раздумывая, как будто каждый день общался с филинами – снял свою рубашку и накинул её на птицу, а потом приподнял с пола за когтистые ноги; филин не сопротивлялся под покровом моей одежды.

      Ну, а куда же его ещё, если не к нам домой? Тем более, что я не одет.

      Мама не согласилась держать дома такого великана, хотя у соседей Савкиных в квартире жила здоровенная ворона.

      Мама сказала, что бабушка Савкиных целый день подтирает вороний помёт, а у нас кто будет, если все на работе и в школе?

      Скрепя сердце, я пообещал на следующее утро отнести филина в школьный Живой Уголок, где жили белка и ёж в клетках, но пока пусть посидит в ванной.

      Чтоб он подкрепился, я отнёс в ванную краюху хлеба и блюдце с молоком.

      Филин сидел в углу на плиточном полу и даже не взглянул на пищу.

      Выходя, я погасил свет в ванной комнате, надеясь, что он и в темноте найдёт, ведь это ночной хищник.

      Утром оказалось, что филин так ни к чему и не притронулся.

      Позавтракав, я взял его за ноги и понёс в школу.

      Наверно, филинам неудобно висеть вниз головой, поэтому он подворачивал её кверху, насколько пускала шея.

      Иногда я отдавал свой портфель брату и нёс птицу двумя руками в нормальном положении.

      Когда с пригорка завиднелась школа, голова у филина обвисла вниз и я понял, что он сдох.

      Я даже несколько обрадовался, что ему не придётся жить в неволе Живого Уголка, отнёс его подальше от тропы и спрятал в кустах, потому что однажды видел на Бугорке ястреба повешенного там на толстом суку старого дерева.

      Мне не хотелось, чтобы у моего, даже мёртвого, филина выдирали перья или как-то ещё издевались.

      Мама потом сказала, что наверное он умер от старости, потому и в подвал залез, но я думаю всё так случилось, чтобы мы с ним встретились – он был посланцем мне, а в чём заключалось послание я пока ещё не разгадал.

      ( … птицы, они ведь не только просто птицы, об этом ещё и авгуры знали…

      Мой дом в Степанакерте расположен на склоне глубокого оврага позади роддома; самый крайний дом в тупике, практически