Мертвые не лгут. Саймон Бекетт

Комплекция наводит на мысль, что перед нами пробывший некоторое время в воде мужчина. Приоткройте еще немного мешок. Да, да, мужчина.

      Сержант наклонился исполнить указание и вдруг замер.

      – Постойте, внутри что-то есть. Боже!

      Он отпрянул, испугавшись неожиданного движения в обнаженном отверстии пищевода. В остатках полости рта серебристым языком развернулось кольцо, и в мешок соскользнул угорь.

      – Да у нас безбилетный пассажир, – сухо бросил Фриарс, но я заметил, что он тоже неприятно поражен.

      – Прошу прощения, – пробормотал сержант.

      Кларк покраснела и сделала нетерпеливый жест.

      – Не стойте столбом, выкиньте его.

      Угорь, должно быть, спрятался глубже в пищеводе, когда мы переносили тело. С гримасой, демонстрирующей, что он думает о задании, сержант запустил руку рядом с трупом в мешок. Рыба, сопротивляясь, извивалась и закрутилась на его запястье в перчатке. Полицейский распрямился, неуверенно отставив от себя руку.

      – Что мне с ним делать, сэр?

      – В копченом виде они восхитительны на вкус, но предлагаю просто выбросить в море, – посоветовал патологоанатом. – Он вам ни на что не понадобится, доктор Хантер?

      Рыба была мне без надобности. Труп был найден не на суше, где можно получить информацию от поселившихся в останках существ. Угорь, скорее всего, обосновался в теле, потому что оно стало для него удобным источником питания: он ел либо разлагающиеся ткани, либо более мелких, привлеченных останками падальщиков.

      Сержант с отвращением швырнул его в море, и угорь шлепнулся в воду. Пока Фриарс формулировал результаты обследования, я старался не смотреть на сэра Стивена. Он пришел сюда явно по собственной воле, и присутствие высокопоставленного полицейского чина свидетельствовало о его влиянии. Но то, что здесь происходило, не предназначалось для глаз близких родственников.

      – Входные и выходные отверстия раны вполне красноречивы, – продолжал Фриарс. – Судя по характеру повреждений, их нанесли любо пуля крупного калибра, либо ружейный заряд.

      – Думаю, ружье, – согласился я. – В глубине глотки застрял предмет, похожий на пыж из ружейного патрона.

      – Вот он, – кивнул патологоанатом, заглянув в рану. – А под ним нечто металлическое… как будто дробина.

      Раньше она была не видна. Видимо, выбираясь из пищевода, угорь задел пыж, и тот сместился.

      – Можно взглянуть?

      – Прошу.

      Фриарс отстранился, чтобы я мог заглянуть в то, что некогда было человеческим ртом. За коричневым пыжом в хряще и кости блестело нечто круглое, гладкое.

      – Великовата для ружейной дроби, – засомневался я. – И материал больше похож на сталь, а не на свинец.

      – В наше время многие пользуются стальными зарядами. – Патологоанатому явно не понравилось, что ему возражают. – Возможно, это картечь крупного калибра. Станет яснее, когда извлеку ее из тела.

      – А вам не кажется, что выпущенная с близкого расстояния дробина прошла бы навылет?

      – Да,