Вечный гость. Рубен Давид Гонсалес Гальего

надо мной. Он рад, он не может сдержать восторг.

      – Парень, я оперировал в Колумбии, там твой случай был бы рядовым. У тебя все нормально. Печень и почки в порядке. Операция прошла очень хорошо. Конечно, тебе придется соблюдать диету. Диета очень строгая, – врач тяжело вздыхает. – Вот что ты будешь есть в качестве основного блюда?

      Мир надо мной еще кружится в легкой дымке приятной эйфории. Я очень устал даже от короткого разговора, и испанский язык выскальзывает из моего сознания. Я прошу Аурору переводить мои слова с русского.

      – Я положу кусок мяса в кастрюлю, когда мясо почти сварится, добавлю картофель, свеклу и капусту. На сковородке поджарю лук и морковку. Добавлю содержимое сковородки в кастрюлю. Все.

      Мне приходится умышленно упрощать рецепт, я говорю только то, что может быть интересным врачу.

      – И часто ты будешь это есть?

      – Часто. Скорее всего, каждый день.

      Врач старается не обидеть меня, сохранять выражение спокойствия на лице, но у него это не выходит. Он поворачивается к сопровождающим его интернам и медсестрам.

      – Он будет это есть каждый день, – отвечая на немой вопрос доктора, произносит один из интернов. – Он же русский, это блюдо называется у них «борщ».

      – Ты это ел?

      – Ел. Я дружил с русской. – Слово «дружил» он произносит с некоторой задержкой, но его понимают правильно.

      – И как на вкус?

      – Надо привыкнуть. Если привыкаешь, вполне съедобно.

      Врач улыбается. Видно, что он доволен объяснением.

      – В общем, живи, ешь свой борщ. Все будет хорошо. Лет через пять или раньше тебя придется оперировать еще и не раз.

      – А спастики? – спрашиваю я.

      – Спастики в нижней части тела мы убрали. Швы не разойдутся, не бойся. Мне-то что? От меня ничего не зависит: разрезал, зашил. Вот анестезиолог тебя обязательно навестит. Ты хвалил ее, пока мог говорить.

      Пиропос. На первый взгляд пиропос – это простой комплимент женщине. На самом деле искусство это ценится в Испании очень высоко. Издаются книги по составлению пиропос, пиропос поют и декламируют. Пиропос из книги не ценятся так высоко, как мгновенные пиропос. Ожидать от писателя мгновенного комплимента нормально. Если мужчина не может соединить пару слов в честь женщины, он не мужчина. Если писатель не может восхититься женщиной, он не писатель.

      Она вошла быстрой уверенной походкой, посмотрела на меня с улыбкой легкой иронии.

      – Я – анестезиолог.

      Четкий профиль уверенной в себе женщины. Женщины, привыкшей отдавать распоряжения и знающей себе цену. Волосы до плеч, завитые мелкими колечками. Ухоженные, но сильные кисти рук. Я не посмел бы подойти к такой женщине на улице. Просто не смог бы заговорить.

      Над моей кроватью висит телевизор. Звук выключен, но телеведущая обращается к зрителю уверенно и прямо. Она красива.

      – Самые красивые женщины на земле – актрисы и анестезиологи, – говорю я невпопад.

      Она не стала отвечать во всю силу. Анестезиолог понимала, что я еще не в полном