Удар мечом. Лев Корнешов

что вы! – обрадованно и облегченно закивала Мария.

      Она возвратилась в класс, строго прикрикнула на расшалившихся ребят, дала задание на дом.

      – На сегодня хватит.

      – Так не все ж задачки решили, – разочарованно протянул Васылько.

      – В следующий раз.

      Дома Мария разобрала наконец свои чемоданы, развесила на заборе, чтобы прохватил свежий ветерок, кое-что из одежды. Долго и звонко выбивала половик, посмотрела, куда бы его пристроить, потом небрежно бросила на ветку старого ясеня. «Хозяйственная у нас учительница», – делилась с соседками впечатлениями хроменькая баба Кылына. Едва стемнело, она заторопилась к кромке леса.

      Зори горят вполнеба

      Над лесами плыли весенние туманы. С вечера они забирались в овраги, в лесные чащобы, коротали там звездные, ясные ночи. По утрам разливались голубым, призрачным потоком по перелескам и полянам, затопляли деревья, сливались с водами рек и речушек. Деревья будто стояли по пояс в белом молоке.

      Зори горели вполнеба – спокойные, яркие. Далеко за полночь не умолкали соловьи. Старые люди говорили, что в мае Весна празднует свою свадьбу с Солнцем, и все живое на земле радуется этому, славит жизнь.

      Но утренние туманы еще пахли порохом и дымом пожарищ. С бандитами воевал весь народ. Кряжистые, мрачноватые селяне брали в руки винтовки и железной петлей облав душили банды. Они по первому сигналу тревоги перекрывали бандеровские стежки, без устали гоняли банды по лесам. Сельские активисты научились отлично владеть винтовкой, и мало кто из лесовиков уходил от пули. Хлопцы и девчата создавали истребительные отряды. Молодежь тянулась к комсомолу. Но пока еще туманы пахли порохом…

      Марии полюбились прогулки по окрестностям села. Почти каждый вечер она отправлялась к околице. Из окон хат и дворов на нее смотрели десятки глаз. «Сумуе учителька, – переговаривались через плетни соседки и сочувственно вздыхали. – Да и как ей, молоденькой, в нашей глуши не грустить?»

      Мария первой здоровалась со встречными. Так принято на селе. Когда с нею заговаривали, вспыхивала ярким румянцем. «Скромница», – отмечали с одобрением кумушки.

      Деревенская улица заканчивалась «садыбами» – окраинной частью села, где хаты, сломав чинный строй, рассыпались в красочном беспорядке на холме. У его подножия – пруд с земляной гаткой – плотиной, сложенной еще в давние панские времена. На гребле полуразрушенная водяная мельница. Лопасти колес выломаны, доски покрылись скользким ярко-зеленым мхом, с потолков причудливо свешивалась паутина, припорошенная мучной, посеревшей от давности пылью.

      Сельчанам хорошо было видно, как учительница неторопливо проходила греблей, садилась на балки старенького шлюза и читала, кутаясь в платок. Иногда Мария спускалась книзу, где струился ручеек, питавшийся водой из-под неплотно прикрытых шлюзовых щитков. Ручеек петлял по травянистой луговине и исчезал в лесу. Мария садилась на почерневший пень, опускала босые ноги в прозрачную, всю в солнечных зайчиках воду. К ее прогулкам привыкли. И если вначале посматривали