Схватка с ненавистью. Лев Корнешов

то – грепс?

      – Ну записки такие? – растолковывала Леся.

      – Ой, не знаю я ничого…

      – Заладила! Носила или нет?

      Яна сосредоточенно, с видимым напряжением размышляла над вопросом, потом вздыхала:

      – Так носыла…

      – Ну и дурепа, – подвела итог Леся.

      – Так оно и есть, – покорно согласилась Яна. – А как не понесешь, если Гнат просил? Еще рассердится – что ж, мне в девках век вековать? А Гнат у меня файный… – Воспоминания о возлюбленном выжимали из круглых, как черешня, глаз обильные слезы. – Когда-то теперь его увижу? Увезут меня в Сибирь холодную, некому там будет и на могилку мою прийти…

      Голос у Яны звучный, красивый, и причитала она над своей несчастной долей с видимым удовольствием.

      – Не ной, – останавливала Леся. – Кому ты нужна в Сибири? Разберутся, что ты просто дура, и выпрут отсюда на все четыре стороны.

      – Ага, – вздыхала Яна, насухо вытирая глаза. – Як бы ж я знала. А то Гнат просил… А он такой… Чуть что не по нему, сразу выгоняет и говорит – другую найдет…

      Судя по всему, энергичный Гнат использовал свою влюбчивую подругу в качестве связной. Да так, что та об этом и не подозревала.

      В какой-то день в камеру привели еще одну девушку. Новенькая хмуро, ни на кого не глядя, подошла к свободной койке, присела на край. Была девушка такой спокойно-неприступной, что даже общительная Леся не решилась заговорить первой, лишь украдкой, искоса ее разглядывала.

      Она была очень красивой, это Леся вынуждена была признать, хотя редко-редко девушки соглашаются, что есть еще кроме них, разумеется, красавицы. Тонкое, надменное лицо. Удлиненный разрез темных глаз – строгих, почти отрешенных. Нежная, чуть смуглая кожа хорошо гармонировала с темными глазами и пухлыми, яркими губами. «Смуглянка», – подумалось Лесе. Она обратила внимание, как удивительно изящно сидит на точеной головке незнакомки корона из золотых кос. Казалось невероятным, невозможным такое сочетание: цвета спелой пшеницы косы и матовая смуглость лица. Это была та деталь, которая сразу выделяла девушку из разряда обычных и заставляла думать о том, что природа в своей мудрости может сплавить в цветок яркий луч солнца и темную кисею ночи. «Приметная особа, – отметила Леся, – такую опознать несложно».

      Девушка встала, прошлась по камере, словно давала возможность полюбоваться, какая у нее красивая, грациозная фигурка, упругая, сильная походка, как хорошо, будто богатый наряд, сидят на ней простенькая вышитая блузка и расклешенная юбка из недорогого серого сукна.

      «Благородной крови панночка, – Леся цепким взглядом оценила девушку, – такой бы на балах да по шляхетным гостиным красоваться».

      – Вошла – поздоровайся, – сказала Леся.

      – Здороваются, когда в хату входят, – неприветливо ответила девушка. Выговор у нее был мягкий, только некоторые слоги она произносила жестковато.

      – Здороваются не с углами – с людьми, – не уступила Леся.

      – День добрый, если вам от того легче станет. – Новенькая зло отвернулась к окошку.

      Время от времени, словно тень, по лицу незнакомки