Серые братья. Том Шервуд

пригорода. И вот, в одном не очень отдалённом местечке открылся взгляду тёмный характерный дымок, поднимающийся над ремесленными рядами. Всадник тронул стремена, и конь пошёл мощно и ровно, как будто вполне отдохнул за эту маленькую минуту.

      Отыскав строение, над которым поднимался дым, Бэнсон спрыгнул на землю, набросил повод на крюк у двери и, пригнув голову, вошёл внутрь.

      – Срочное дело, хозяин, – произнёс он, разглядев согнувшегося у горна мастера, и уже после добавил: – день добрый.

      – День добрый, – ответил кузнец, выпрямляясь и всматриваясь в посетителя.

      Облик пришедшего и его манера говорить, кажется, что-то открыли мастеру, так как он, ухватив щипцами недокованный раскалённый металл, безжалостно швырнул его в каменную нишу с водой (забурлила вода, и засвистела, остывая, поковка) и, подойдя ближе и вытирая руки подфартучником, уважительно произнёс:

      – Сделаю всё, на что хватит умения. Но за срочность – плата двойная.

      – Заплачу, сколько скажешь.

      – А что требуется?

      – Мне нужны пули.

      – К пистолету? Или охотничья дробь?

      – Нет. Большие пули. Вшестеро крупнее мушкетных.

      Кузнец несколько переменился в лице и отступил вглубь кузни.

      – Выбери сам, – сказал он, указывая на висящие вдоль стены клещи, наконечники которых заканчивались не кривыми когтями-хваталками, а парами круглых выпуклых чашек.

      Бэнсон понял, что в такие вот чашки, соединённые вместе и образовавшие шар, наливается жидкий свинец, и затем, когда он остынет, клещи разводятся, чашки разъединяются и из них добывается пуля.

      – Вот эти, – сказал он, указывая на подходящий, по его мнению, инструмент.

      – Тогда плата – втрое, – сказал, почему-то понизив голос, кузнец. – И – мои уверения в том, что я буду молчать.

      – О чём молчать? – не скрыл недоумения Бэнсон. – И почему плата – втрое?

      – Так ведь ты же просишь отлить не пули, а ядра!

      – Какие ещё ядра?

      – Ядра для кулевриновой аркебузы! «Горох» для оружия, которое страстно любят контрабандисты и ненавидят полицейские и солдаты!

      – А что это за кулевриновая аркебуза? – с искренним любопытством поинтересовался Бэнсон.

      – Так ты, выходит, посредник, – задумчиво покивал головой кузнец. – Тебе поручили весьма рискованную работу, а ты и сам не знаешь, за что взялся!

      – Кулеврину я знаю. Небольшая корабельная пушка…

      – А кулевриновая аркебуза – тоже почти пушка, но маленькая, и сделана в виде ружья. Достаточно сильные люди носят её в руках. Один выстрел из неё разбивает полицейскую шлюпку на две половины! Эту штуку контрабандисты хранят где-нибудь в прибрежных пещерах, а достают лишь когда предстоит серьёзная ночная работа. Потому что если у тебя эту аркебузу найдут – готовься со смирением принять десять лет каторжных работ, или – матросом на военный корабль…

      – Мне нужны только пули. То есть ядра. Сможешь быстро отлить?

      – Сделаю, сделаю, – торопливо проговорил