Страх возводит стены, любовь строит мосты. диакон Илья Кокин

взаимоисключающие мнения, правда, конкретно по вопросам страхов у материализма в принципе выбор не столь уж велик. Говоря о подходе психолога-материалиста, я прежде всего ориентировался на работу известного современного психолога-экзистенциалиста Ирвина Ялома «Дар психотерапии»[11]. Чем примечательна эта работа? Книга адресована молодым, начинающим психологам, в ней именитый терапевт дает практические советы о том, что говорить людям в тех или иных ситуациях. В частности, в самой книге упоминается о «первичных тревогах» и о том, что можно сказать пациенту по поводу каждой из них. Ценно то, что Ялом пишет очень честно, даже на «неудобные» темы.

      Итак, посмотрим с двух позиций – психологии и христианства – на те четыре главных страха, которые были перечислены выше.

      Страх потери свободы

      Часы или компьютер?

      Ученик Тиллиха, знаменитый психолог Ролло Мэй (у которого, кстати, Ялом проходил терапию) утверждал, что цель психотерапии – сделать людей свободными[12]. Но Мэй был христианином (он окончил семинарию и даже несколько лет служил священником), а Ялом – атеистом. И вот первый повод поблагодарить Ялома за честность – говоря в своей книге о страхе потери свободы, он советует начинающим психотерапевтам вообще избегать слова «свобода» при разговоре с пациентом. Как обойтись без слова «свобода», говоря о страхе потери свободы? Профессор Ялом предлагает заменять его такими словами, как «ответственность», «решимость», «воля» и пр.[13]Сам Ялом не объясняет, в чем заключена опасность слова «свобода», но догадаться несложно. Для последовательного материалиста свобода является лишь иллюзией, фигурой речи. А заменять одни иллюзии пациента другими, конечно же, неправильно.

      Судите сами. Что представляет собой мир с точки зрения материалиста? Это огромный часовой механизм: одна шестеренка приводит в движение другую шестеренку, та – третью и так далее. Есть ли в таком мире свобода? Нет! Нет ее и в часах. Одна из шестеренок не может передумать и начать вращаться в другую сторону, и уж тем более она не может по своей воле покинуть механизм.

      Ладно, ладно, сейчас меня начнут упрекать в том, что я все сильно упростил, что я описываю мир таким, каким его видели Декарт, Ньютон или Гольбах в своей «Системе природы»[14], а сегодня рулит квантовая физика с ее принципом неопределенности и все выглядит намного сложнее. Это все так, но при этом для современной материалистической науки своеобразным «священным Граалем» является создание единой теории поля или теории всего, которая увязала бы все вокруг в единый механизм. Ну хорошо, пусть мир будет похож не на часы, а на компьютер, пусть им управляют не шестеренки и пружины, а сложная программа.

      Теперь возьмем человека. Как он принимает решения? Он думает, может быть, что-то гуглит, советуется с друзьями, взвешивает «за» и «против»… «А вот и нет! – скажет материалист. – Все решения

11

Ялом К Дар психотерапии. М.: Эксмо, 2012.

12

«Я считаю, – писал Мэй, – что работа психотерапевта должна заключаться в том, чтобы помочь людям получить свободу для осознания и осуществления своих возможностей» (May R. Freedome and destiny. New York: Norton, 1981. P. 19–20).

13

«Хотя термин свобода (выделено автором. – И. К.) и отсутствует на терапевтических сеансах, равно как и в учебниках по психотерапии, его производные – ответственность, воля, желание, решимость – заметные составляющие всех психотерапевтических стремлений» (.Ялом И. Дар психотерапии. С. 188).

14

«Поступки людей никогда не бывают свободными: они всегда неизбежные следствия темперамента, приобретенных идей, верных или сложных понятий о счастье – одним словом, их точки зрения, опирающейся на воспитание, на примеры, на жизненный опыт» (Гольбах П. Избранные произведения: В 2 т. М., 1963. Т. 1. С. 121).