Цвет алый. Антология

готова была отдать свою лучшую музу,

      получив тебя настоящего вместо нее.

      я готова была разгребать твой душевный мусор

      и по-детски бояться остаться вдвоем.

      я готова была сочинять на ходу не в рифму,

      на твоем предплечье от нежности умирать

      и дышать в учащенном дичайшем ритме.

      воровать поцелуи. знакомым врать:

      «ой, да ладно вам, ничего между нами нет!»

      и надеяться, что ты думаешь обо мне.

      а меня окружают до боли смешные люди,

      объясняющие, почему мне нельзя курить.

      знаешь, в чем преимущество сольного рукоблудья?

      в том, что после не нужно ни с кем говорить.

«на горизонте Останкино…»

      на горизонте Останкино.

      снизу – шоссе. чашка чаю.

      руки мерзнут, деревья седеют желтым.

      осень снижает ставки на

      прошлый апрель. скучаю

      до способности в спину орать «пошел ты!».

      город силится спать, торопясь огнями

      скрыть усталость железных холодных век.

      я запуталась в том, что теперь между нами,

      но тебя слишком много в моей голове.

      просто холодно. нет никаких трагедий.

      счастье знать, что ты есть и

      сейчас, на одном из ста тысяч балконов,

      точно так же стоишь, обо мне не помня.

      не мешаю. ты слишком красив свободным.

      этим можно согреться.

      Городами

* * *

      Нева во льдах, набережные – в огнях.

      холод, как в детстве, обжигает щеки.

      за гранитом набережных останавливаешься у реки, защищаешься от шумового натиска машин и слышишь, как недозревшие льды не доживают до весны.

* * *

      – билет Санкт-Петербург – Москва, пожалуйста…

      – вам в один конец?

      – да.

* * *

      февраль, наконец-то. не морозно-оптимистическая подделка, а настоящий, депрессивный, серый-ветреный, с мокрым снегом и слякотью, люблю его нежно, как осужденный своего палача.

* * *

      три дня пешеходить Васильевский остров в ветреную погоду рубежа весны – удовольствие редкое.

      казалось бы, непоколебимая логика василеостровских линий иногда дает сбои.

      старые дома – это большие расстояния, и, конечно… как же прекрасен этот остров на рубеже, в звенящем ожидании весны, в этом почтимарте! если бы у меня был фотоаппарат, встроенный в сетчатку, я бы показала вам это великолепие, но – придется сохранить эту красоту у себя, и, честно говоря, не очень я и жалею по этому поводу.

* * *

      был чудесный больной октябрь, когда чувствуешь жизнь, как амеба – химический раздражитель, эти желтые листья, небо, солнце, в лучших традициях Левитана, только лучше: обожаемое мною динамичное урбо, когда, даже в условиях всепетербургского уныния и размеренности, сердце меж ребер подтанцовывет дикую джигу и дух захватывает, как от первой в жизни сигареты.

* * *

      янтарные фонари и уютные огни, от всего исходит тепло, предчувствие чуда в предчувствии осени…

      обожаю троллейбусы, конечно, еще и трамваи, за то, что они лишены спешки и скученности людей, гуманность в уважении к личному пространству. прелесть неспешности.

      я села,