Царица лукоморская. Ирина Боброва

Не обращая внимания на визг, царь кинулся к колодцу, крем импортный смывать. Только через край перегнулся, в гладь водную глянул – и едва в колодец не сверзился: плавает по водной поверхности отражение, зелёное, травой поросшее, нос сизый, глазищи рыбьи, навыкате.

      – Чур меня! – Крикнул Вавила. Правда, чтобы слова разобрать, нужны особые способности к языкам, потому как растянутым ртом много не поговоришь, получилось что–то, похожее на «ту хуы… хыа». Но тут же сообразил, кто перед ним:

      – Водяной, что ли? – Хотел уточнить Вавила, однако из растянутого рта вылетело: «Во–то–ли?»

      – Японец что ли?! – Поинтересовался в ответ Водяной, да так растеряно, с сомнением в голосе. – А ещё говорят, что у японцев глаза на манер хызрырских, узко на лице прорезанные.

      – Ыц! – Попытался перебить говорливого Водяного царь, но не тут–то было! Зелёный собеседник строчил словами так, что не вклиниться.

      – Да с такими физиогномиями ежели выскакивать, особливо ежели из–за угла, да неожиданно, – булькал он, – то пренепременно Кондратий многих людей хватит. Особливо, ежели, вот как ты – зубы скалить, зенками ворочать да руками махать. А чего ты такой шебутной?.. Чего такой живчик?.. А!.. Рыбки поди захотелось? Вы ж там, в своих Япониях, к рыбе большое пристрастие имеете. Ну, не горюй, чейчас организую! – И тут же скрылся. Вавила едва не зарычал от ярости, нагнулся, пытаясь ухватить погружающегося Водяного за гриву, но тот сам всплыл, и тут же сунул царю в рот небольшого карасика. – Слышал, сырую её едите по недоумию, а всё от того, что в бескультурии своём огня не изобрели. Только и делаете, что сушите её, рыбку–то. Ну, мне сушить для тебя некогда, ты уж сам этим займись. Вон, выдь на солнышко, и суши, суши, токма мух отгоняй, хотя… у вас, в Япониях, поди и мухи за лакомство, кто ж вас, бусурманов поймёт да прочувствует? – Царь со злости едва не задохнулся, рыбу изо рта вытащил, Водяного за космы из колодца приподнял, а тот не умолкает:

      – Что, не любишь рыбку? Вот и верь после этого людям! А чего ты к нам–то припёрся, зачем пожаловал?

      – Сам ешь, водохлюп разговорчивый! – Разозлившись, чётко проговорил лукоморский правитель и замахнулся ни в чём неповинным карасём. – Я царь! – заявил, немного успокаиваясь и стараясь тщательнее произносить слова.

      – Царь–батюшка, прости, не признал! Чуть не утоп со страху, а ты на меня рыбой есчо махаешься!.. Да что ж с твоим интерфэйсом–то приключилось? Али обо что твёрдое тебя энтим местом припечатали? – Поинтересовался Водяной, имевший склонность к иностранным языкам. Когда Василисы Премудрой, старшей Вавилиной дочки рядом не случалось, Водяной у царя вместо толмача подрабатывал. Видно, благодаря таланту лингвистическому и понял он запутанную царскую речь.

      – Да какой припечатали? Ежели я с трудом от жены своей ноги унёс, то других «печатников» боятся нечего. Слышишь, ещё в тереме шумит?.. Так это она меня ищет, с бесом хызрырским – шайтаном по ихнему – попутала… А что рожу перекосило и заклинило, так то крем импортный