Хтонь. Зверь из бездны. Руслан Ерофеев

тоскливо глянул в окно, где плескались тяжелые свинцовые волны искусственного моря. Вспомнилась легенда из детства, будто в нем жила «щука-ведьма». Мол, сама рыбина невероятных размеров, крупнее любого сома, и с адским наездником на спине – скелетом ворона, намертво вцепившимся в хребет. По слухам, тварь из бездны рвала рыбацкие сети (непонятно откуда взявшиеся в водоеме, который все старались обходить стороной) и, согласно совсем уж вздорным россказням, утаскивала на дно маленьких детей. Потом прошла весть, будто бы водяное чудище выловили, и было оно два с лишним метра в длину, с боками, заросшими водорослями и водяным мхом, а на спине его действительно имелся такой же замшелый скелет огромного ворона. Судя по всему, птица попыталась выхватить добычу из воды, но не смогла высвободить когти и была утащена сильной рыбиной на дно. Разумеется, своими глазами никто эдакое чудо-юдо не видел – все ссылались исключительно на рассказы очевидцев, но о-о-чень авторитетных…

      – Георг Фридрих Гендель. «Сарабанда»! – проговорил хорошо поставленным женским голосом работавший телевизор, и в комнату потекла невыразимо скорбная музыка, вызывающая в памяти разрушенные церкви и ушедшие под воду города[4].

      Артем открыл жалобно скрипнувшую форточку и зло сплюнул в серый, просвистанный ледяными ветрами простор: свалившийся на его голову висяк неимоверно бесил. Но плевок тут же вернулся ему в лицо, подхваченный упругим, напитанным влагой сквозняком. Чёрт бы побрал это «море»! Казарин брезгливо утерся рукавом своего серого, видавшего виды пиджачка.

      – Поговори мне еще! – вернул его к действительности бойкий тенорок Стрижака. – Когда в последний раз дочь видела? Отвечай!

      – Утром! – буркнула Валька. – Ну, погоди…

      – Эх, я тебе сейчас так погожу!.. Когда – утром? – не отставал Стрижак. – Во время завтрака? Или позже?

      – Чего? – вытаращила глаза Валька, будто ее спросили о ланче с английской королевой. – Ты чё, начальник, какой, в натуре, завтрак!

      Вдруг она запела с хрипотцой:

      Комсомольцы просят мяса,

      Пионеры – молока.

      А Андропов отвечает:

      «Хрен сломался у быка!»

      От неожиданности все немного помолчали.

      – Некультурный ты, начальник, тиливизир, видать, не смотришь, – вновь нарушила тишину Валька, кивнув на светящийся голубоватым светом экран. – Говорю же, поглядела Ленка мультики, «Ну, погоди!», и в школу почапала. Половина восьмого была, до открытия винно-водочного еще, почитай, три часа с половой!

      Симфонический концерт закончился, и теперь на черно-белом экране громоздкого «Горизонта», похожего на старый комод, кривлялась и негромко напевала песенку забавная зверушка – то ли слоненок, то ли мамонтенок:

      Пусть мама услышит,

      Пусть мама придет,

      Пусть мама меня непременно найдет!

      Ведь так не бывает на свете,

      Чтоб были поте-е-еряны

4

 Использовать «Сарабанду» Генделя в качестве музыкального сопровождения к кинохронике, которая запечатлела взрывы храмов и видневшиеся из-под воды купола колоколен, телевизионщики полюбили во времена перестройки. Эта мелодия, по-видимому, казалась им чрезвычайно мрачной и потому подходящей для такого рода кадров. Хотя изначально ничего мрачного в ней не было – она скорее трагическая, но при этом проникнута оптимизмом и верой в человечество. Однако кинокадры, которые эта музыка сопровождала, сами по себе несут столь мощный заряд «крипоты», что теперь и «Сарабанда» воспринимается как одно из самых мрачных произведений классической музыки.