Нежеланные в раю. Лорена Доттай

когда все слова знакомы. Я подчеркнула для начала пару строк, на всякий случай, если она пойдет проверять по нашему ряду – в классе столы стояли буквой «П». Потом я задумалась.

      Для того чтоб правильно сделать задание, в принципе, мне нужно было только отгадать, что кажется важным Frau Dinges в этой статье. Почему-то мне на память пришли ее рассказы про американских собачек, у которых есть собственные тренеры, парикмахеры, диетологи, для которых существуют тренажерные залы, потому что собачки страдают ожирением, существуют магазины и салоны, специальный корм и специальная одежда.

      «А я слышала от учащихся этой школы, что собаки у вас живут на улице, даже зимой», – закончила она свой рассказ. Видимо, удивление, которое Frau Dinges пережила, узнав, что собаки там живут на улице и «даже зимой» улеглось не скоро. Хотелось сказать, что они живут в будках, но как будет «будка» по-немецки, никто не знал. Промолчали. Это еще раз доказывало, из какой варварской страны мы приехали. Это еще раз доказывало мне, что я никогда не отгадаю, что для Frau Dinges кажется важным в этой статье. Кроме того, хотелось сказать, там и некоторые люди живут на улице и «даже зимой», и дохнут в морозы, как собаки. Но мы не стали об этом рассказывать Frau Dinges, не стали испытывать границ ее удивления.

      О, это я очень хорошо представляла, как ее и без того взъерошенные брови взлетали вверх, а ее подведенные глазки, и без того маленькие, становились совсем кругленькими. Да-да, Frau Dinges, люди дохнут в подвалах и на чердаках, а еще в летних домиках в садах от болезней, плохой водки и просто оттого, что не хотят больше влачить эту дурацкую жизнь…

      Вот бы она удивилась… Мы живем в двадцать первом веке, а люди продолжают… Продолжают, продолжают, Frau Dinges, и не только в России, в Германии тоже… И не только русские, от водки. Так что удивляться нечему, если в календаре у нас 2002 – это не значит, что на земле наступил рай, также не наступил и конец света. А если вы хотите посмотреть на бомжей, то на железнодорожном вокзале в Эссене их достаточно.

      Я взглянула краем глаза вправо, в копию Ist, у нее вовсю кипела работа, у Натальи – тоже.

      – Ты уверена, что у тебя все правильно, особенно вот здесь? – прошептала я и тыкнула пальцем в ее копию, во второй абзац.

      Я очень быстро научилась говорить, не шевеля губами и не смотря на своего собеседника.

      – Сто процентов уверена, – ответила Ist, не шевеля губами и не прекращая работу. – У Натальи так же, я списываю у нее…

      – Ну и что?

      – А Наталья списывает у Frau Dinges, вот и все, – прошептала она, надевая на маркер колпачок, – посмотри, у нее на столе лежит копия, в ней все отмечено. Наталье видно. Так что прикладывайся, сыр сам сыплется в макароны, – добавила она.

      Вот так, даже и думать не надо, эта выделенная бредятина перейдет плавно на мой листок.

      А мы попросили ее рассказать про Фрейда. Она не могла бы от нас отвертеться словами, что это не подходит к темам предмета, но она все равно отвертелась. Мы не поймем Фрейда, сказала она, потому что там много специальных понятий, своя