Венок на могилу ветра. Роман. Алан Черчесов

лице не было ни кровинки, а цвет кожи на лбу был, как у обглоданной кости. Сложив на груди руки, друг безмолвно следил за ним плавным взглядом. Посреди слипшихся кровью волос пролегла черная борозда, пугающая и непонятная. При виде ее любые попытки мужчины вернуть его в мир простых, немудреных звуков казались попросту несуразными.

      Сев перед ним на колени, мужчина быстро заговорил, укрываясь словесной преградой от безмятежных внимательных глаз. Ощупав обмякшее тело и не найдя на нем серьезных ран, он постарался расцепить руки и только тут заметил, что одна из них толсто обмотана тряпкой и сильно пахнет порохом.

      – Не трогай, – приказал друг, – не надо. Лучше дай мне воды.

      Мужчина радостно заспешил, суетясь руками, и пролил ему воду на грудь. Тот пил, медленно двигая кадыком, и не сводил со второго спокойного прочного взгляда. Потом приподнял веки, давая понять, что напился, и сосредоточенно задышал. Поняв, куда смотрит мужчина, пояснил, едва шевеля губами:

      – Клыком пропорол. Едва увернулся. А черный – оттого, что порохом присыпал.

      – И лицо? Сдается мне, его ты не только присыпал, но и спалил.

      Вместо ответа тот поднял правую руку, подержал ее на весу, потом уронил и сказал:

      – Пришлось прижигать. Пальцы оттяпал. Я стрельнул в него, но промазал. Вон там, повыше, над головой… Видишь пулю в стволе?

      Мужчина встал и склонился над бурым пятном, потом отыскал в коре неглубокую ямку и, сглотнув сухую слюну, кивнул.

      – Повалил меня с ног… Здоровый попался, как… Да ты сам на него посмотри. Этакий боров.

      Он засмеялся. Сперва мужчина подумал, что тому просто не хватает дыхания или что он подавился воздушным шаром, но тут же в изумлении увидел, как плечи его затряслись и по лицу гусеницей поползла улыбка.

      – Знаешь, что в этом самое главное? – спросил друг, когда смех, заикаясь, откашлялся, и он снова смог говорить.

      – В чем – в этом? – попробовал уточнить мужчина, беспокойно нахмурившись.

      – Самое главное, – продолжал друг, не обращая внимания на вопрос, – посильней испугаться…

      Мужчина подождал, чтó за этим последует, но, поняв, что то был конец, пожал плечами. Продравшись круглым телом сквозь верхушки деревьев, на живот раненому упало отекшее солнце, спросонья уютно свернулось в желтый калач. Друг прикрыл глаза и сунул под голову солнцу свою замотанную кисть, а мужчина подумал: «Теперь он будет спать. С тех пор, как он стал похитителем и беглецом, я только и делаю, что охраняю его сон, блуждающий между жизнью и смертью, покуда я гляжу ему в лицо и силюсь его узнать».

      Он неслышно отошел в сторонку и поднял ружье, от которого остались лишь дуло, замок да деревянный осколок приклада. Несколько минут он изучал содержимое мешочка с порохом, недовольно качая головой. Снова найдя в стволе крохотную вмятину, он аккуратно отколупнул кору вокруг, расщепил мешавшую древесину и, подцепив