Клад. Рассказы и повесть. Алан Черчесов

передумал и смолчал, спрятав в себе свой испортившийся голос. Дребезжала цепь в руках афсин. Лучше бы завернула ее в холстину, подумал мальчишка. Среднего дядю слышно не было.

      В бричке завозились дети, и невестки шикнули на них, но только стало еще громче. Мальчишка спрыгнул наземь, пропустил мимо вола и овец. Старший дядя понял и, подхватив его под мышки, усадил к себе на коня.

      – Не так, – сказал мальчишка.

      – Без седла не удержишься, – ответил дядя. – И так сойдет.

      – До перевала не поспеют, – сказал младший дядя. – А за него не сунутся, кровников испугаются. У тех двенадцать мужчин в роду.

      – И нас трое. С ним – четверо, – сказал старший и хлопнул мальчишку по плечу. Тот спокойно выдержал их смех. – За пару коней и участок отмерят.

      – Больше бы не запросили.

      – Не запросят. А запросят – можно и дальше двинуться. Земли там пригожие.

      – Попригожей наших. На наших двум воробьям – уже тесно.

      Мальчишка чувствовал спиной кинжал и твердый дядин живот, До перевала он никогда прежде не добирался. Его отец бывал там. А до того бывал и дед – тот, настоящий…

      Средний дядя снова застонал впереди, но оба брата притворились, что не слышат. Только старший сплюнул. Афсин перебирала пальцами цепь. Невестки возились с детьми. Мальчишка потер бедро и сказал:

      – Сам хочу. Смогу и без седла.

      Ему не ответили. Он думал о дороге, что шуршала среди скал и выгибалась темно-серой лентой по камням и земле. Вскоре они выехали к реке, и та долго тянулась под ними, убегая водой назад. Мальчишка задремал. Ни река, ни разговоры не мешали ему.

      Когда он очнулся, солнце стояло высоко над головой, наблюдая за ветром и скалами. Он толкнул мужчину в бок.

      – Я знаю это место.

      Тот кивнул.

      – Скоро будет аул, там есть люди нашей фамилии. Я был там с отцом. Я помню.

      Младшего дяди рядом не было, и мальчишка увидел, что тот уже далеко впереди, близ старика. Дорога стала уже, и обоз растянулся по ней на добрую сотню шагов. У развилки все остановились. Дед крикнул старшему сыну:

      – Мы двинемся в объезд! Ты сам заедешь к Иналыку и скажешь, где нас искать. Сделай так, чтобы меньше расспрашивали. У излучины встретимся.

      – Хорошо, – ответил тот.

      – Я с тобой, – шепнул мальчишка.

      – Он со мной переждет, – сказал дядя.

      Старик не возразил и тронул коня. Сидя на бричке, скрестив под платьем ноги, афсин внимательно смотрела на мальчишку. Они долго не отрывали взглядов, и мальчишка подумал, что она знает о нем то, что ему самому пока невдомек.

      Дядя спрыгнул с коня и присел на придорожный камень. Обоз скрылся за носом горы, почти не подняв пыли.

      – Теперь мы воры? – спросил мальчишка и удобней устроился в седле.

      Дядя распоясал черкеску и расстегнул ворот бешмета.

      – Для кого – воры… Для кого – всадники. По мне – может, и к лучшему,