Княгиня Менжинская. Юрий Татаринов

не замедлил прыснуть. Но на этот раз хозяин не поддержал его. Лоб пана Юзефа опять омрачила тень тревоги.

      – Неизвестно еще, – угрюмо добавил он, – кто из них страшней.

      Глава IV. Пророчество

      В тот же день хозяин Вердомичей, его дети и пан Хлебович отправились в сопровождении ключника Терешки посмотреть гордость пана Юзефа – недавно построенную фамильную часовню-усыпальницу.

      Тенистая липовая аллея длинной дугой проходила через яблоневый сад и выводила на возвышение. Там, на берегу довольно большого пруда, и стояла новая часовня.

      Ее стены были отделаны гранитным камнем, а крыша покрыта жестью. Первое, что бросалось в глаза, – это бронзовый петух на верхушке главного фасада. Громадные – во всю ширину стен – окна часовни украшали витражи. По этой причине в иной погожий день, глядя на нее издали, можно было подумать, что за стенами местится само небесное светило. Вход в усыпальницу представлял собой овальную нишу, украшенную лепниной в виде листочков дуба. В глубине ниши находилась полукруглая массивная дверь, при взгляде на которую почему-то сразу возникало ощущение, что перед тобой те самые библейские «врата рая». Над дверью, на верхушке треугольного портика, и красовался, задрав голову, бронзовый петух.

      – Вижу, вас удивляет птица, – заметив недоумение на лице гостя, сказал пан Юзеф. – Все очень просто, отец мой. Я распорядился установить ее в память о моей благословенной супруге. Как вам известно, она была из немок. А там, на Неметчине, такой петух – на каждом культовом здании. Эта птица должна напоминать о кратковременности земного пребывания.

      – Совсем как в Евангелии, – заметил гость. – Прежде чем пропоет петух…

      – Да, – согласился пан Толочко, – это действительно евангельский петух, символ неизбежности. Он подсказывает, что впереди другая жизнь и что к ней надо готовиться.

      Терешка открыл дверь – и все проследовали в часовню. В зале был устроен алтарь. Полы украшала узорчатая плитка, голубая с белым. За алтарем располагался вход в склеп. Именно там, в подземном этаже, и стояли гробы с телами пращуров пана Юзефа.

      – Кроме жены, я перевез сюда своего деда, а также отца и мать. Недалек тот день, когда и сам переселюсь в это пристанище. Надеюсь, дети побеспокоятся.

      – Не будем об этом, тятенька, – тут же попросила панна Юлия.

      – За триста лет Толочки пустили на этой земле крепкие корни. Надеюсь, что вечные. Когда опять оказались на улице, все невольно вздохнули с облегчением. Пан Юзеф вдруг обратился к сыну:

      – Ну-ка, сынок, расскажи пану Хлебовичу, о чем поведали тебе сверхъестественные силы?

      Он усмехнулся, давая понять, что не принимает всерьез пророчеств юного спирита. Хозяин Полонки навострил уши. Он уже слышал о чудаческих увлечениях сына пана Толочки. И хотя относился к подобным вещам скептически, не мог не испытывать к ним интереса.

      – Я ворожил на вареве из можжевельника, – охотно заговорил юноша, – и силы недвусмысленно дали понять мне,