Княгиня Менжинская. Юрий Татаринов

пользоваться этим…

      – Живее, Панкрат, у нас мало времени, – неожиданно властно обратился он к кучеру. – Не терплю, когда ты дремлешь!

      Всего на мгновение дав передышку лошадям, кучер уже получил замечание. Строгий окрик встрепенул и рассердил Панкрата. Он расправил свои могучие плечи, поднял пугу и что есть силы ударил ею по крупу одной из гнедых. Пролетка дернулась, несколько раз качнулась на упругих рессорах и устремилась вперед куда живее прежнего, оставляя за собой клубы пыли. При этом серебристые обода на колесах – настоящая английская сталь! – так и засверкали на солнце.

      – Поддай! – буркнул Панкрат, воодушевляя себя и лошадей. – Буде у меня! Поддай!

      Отбрасывая струйками песок позади колес, высокая пролетка стала будто невесомой, словно отделилась от земли, облаком поплыла туда, куда увлекала ее буря. Князь крепче схватился за поручни…

      На этот раз его торопило не дело, как обычно, а страсть. Отсюда и его нетерпение. Он ехал на свидание к своей любовнице пани Эвелине. Последний год многое из того, что делал Менжинский, было посвящено этой женщине. Князь купил и обставил для нее дом. И дорогу эту к ней тоже подсыпали и обсаживали деревьями по его указанию…

      Преодолев низину, лошади потащили в гору. В одном месте при дороге показался прибранный, обсаженный фруктовыми деревьями домик со стеклянной мансардой на втором этаже. Это и было жилище пани Эвелины.

      Гостя ждали. На высоком деревянном крыльце под небольшим черепичным навесом стояла блондинка, в длинном, до земли, платье канареечного цвета. Приталенное платье не скрывало полноты его владелицы. Мощные груди пани, ее круглые плечи и широкие бедра уже издали взволновали князя. Он знал это тело, а потому, предчувствуя скорое удовольствие, стал бессознательно постукивать по плечу кучера и что-то мурлыкать себе под нос. Лицо его при этом приобрело выражание настороженности охотничьей собаки, издали почуявшей добычу.

      Панкрат лихо подкатил вплотную к крыльцу, остановил экипаж. Длинноногий князь не удосужился открыть дверцу – выпрыгнул из пролетки, точно мячик, взбежал на крыльцо и обнял хозяйку…

      «Дьяволица», – так говорили о пани Эвелине повсеместно в окрестных деревнях и на хуторах. А все потому, что эта женщина, не работая, жила в достатке. Она начинала с простых приказчиков и заезжих купцов. И вот сумела завладеть самым титулованным и самым красивым мужчиной уезда. Между тем эту авантюристку едва ли можно было назвать красавицей. В том-то и заключался парадокс, дававший повод подозревать ее в таинственной связи с дьяволом. Красивыми у пани Эвелины были разве что волосы. Цвета зрелой соломы, они были густые и длинные и так сияли на солнце, что помимо воли рука тянулась погладить их. Грудь ее была, пожалуй, слишком велика, а шея, заплывшая жиром, казалась короче, чем была на самом деле. Отсутствие талии и вовсе обезображивало бы ее фигуру, если бы не крутой изгиб ее бедер. Это были бедра Данаи. Многие мужчины, стоило им кинуть взгляд на пани Эвелину, приходили в трепет, охваченые таким вожделением,