Барбара Радзивилл (сборник). Юрий Татаринов

тяжелую поступь и приглушенный кашель. Когда гость садился, о пол ударили металлические ножны его сабли. Долго скучать пану Гояловскому не пришлось – через минуту прибыл пан Пусловский, а почти тотчас за ним – пожилой князь Милевский. Затем приехал пан Якоб Пелецкий, и Барбара узнала, что он ранен в руку и голову. Ожидание того, что гостей будет много, не оправдалось. Очевидно, причиной тому послужил вчерашний бой. Некоторые кавалеры были расквартированы в замковой тюрьме, кто-то – покалечен и вынужден лечиться, ну а некоторые лежали при свечах, дожидаясь своего выноса на погост.

      Впервые ее гости собирались вместе. Было опасение, что в их сердцах зашевелится злой дух вражды, но первые минуты все было спокойно. Не выказывал неудовольствия даже вспыльчивый пан Пелецкий. Все отмалчивались, ждали появления хозяйки. Но вскоре игра в молчанку надоела гостям. Первым заговорил непоседа князь Милевский.

      – Пан Якоб, – обратился он к раненому, – верно ли, будто вчера вы со своими гайдуками задали трепку дружинникам великого князя?

      – Чушь, – буркнул в ответ раненый и застонал от боли. – Тот, кто нападал на дружинников, в тюрьме. Я отстаивал лишь свою честь и еще честь панны, к которой, кстати, имею личное приглашение на сегодня.

      – Я тоже, знаете ли, здесь не из праздного любопытства, – капризно отозвался пан Пусловский, – панна Барбара назначила мне свидание еще в среду.

      – Сейчас она появится и скажет, кого из нас двоих больше желает видеть – меня, заступника ее чести, или вас, выскочку и ловеласа.

      – Господь с вами, – в ответ возопил пан Пусловский, – что вы такое говорите! Если бы не ваш распухший нос и не ваша рука на перевязи, я ответил бы вам вызовом!

      Панна Барбара услышала, как звякнули шпоры. Она собиралась было бежать в зал, чтобы разнять забияк, но ее остановил мягкий голос пана Кшиштофа Гояловского:

      – Панове, ради всего святого! Что за петушиные подпрыгивания! Неужто вам мало того, что случилось вчера? Ведь это позор, позор для всего отечества! Такой праздник превратить в сечу! Что мы – варвары какие что ли? И что за страсть убивать друг друга? Давайте наконец забудем о вой не. Сейчас придет панна Барбара, и нам надо решить, что мы можем ей сказать. Представляете, в каком она состоянии? Я убежден, что ей совсем не весело.

      Но благоразумная речь пана Гояловского успеха не возымела.

      – Смотри, какой добрый, – ехидно заметил пан Пусловский. И сейчас же цинично спросил: – Что вы, собственно, предлагаете? Бросить жребий?

      – Лично я предпочитаю решать споры с помощью сабли, – вставил пан Пелецкий. – Ваши призывы, князь, не больше чем шутовство. И не надо меня учить! Я сумею постоять за себя. Дайте только, чтобы зажила рука.

      – И нос.

      – Какое вам дело до моего носа?!

      – Если у вас жалобы только на руку, то, будьте любезны, говорите более внятно, не гнусавьте и не бубните. Я не понял ни одного вашего высказывания.

      – Так поймете! – донесся ответ пана Пелецкого.

      В воздухе