Меня зовут Гоша: история сироты. Диана Машкова

как она вышла на станции купить пирожков каких-то, орехов, еще чего-то. Она все это принесла и говорит:

      – Гоша, ты есть будешь?

      – Нет, – отвечаю, – я уже поел, не хочу, спасибо.

      – Но ехать-то еще далеко. Давай, поешь!

      – Не надо, – я опять отказался, – не буду.

      Но она настояла.

      – Нет, все-таки я тебе дам поесть.

      Покормила меня, а когда мы приехали в детский дом, стала всем рассказывать, как я ее в дороге объедал. Якобы она меня спрашивала: «Есть будешь?», а я всегда отвечал: «Буду!» «И вот я из своего кармана оплачивала ему еду, а он такой неблагодарный». Меня это просто бесило. Когда я все это слышал, говорил ей: «Почему вы врете, Софья Николаевна? Такого не было. Вы меня спрашивали, а я говорил, что я не буду кушать. Вы меня заставили». Ну не суть.

      Остаток лета я провел в дошкольном отделении с малышами. И с тех пор ездить на море перестал. Меня туда больше не брали, по крайней мере в Крым. Так что на память о той поездке у меня только сворованные сувениры из палаток остались, да и то ненадолго.

      Денег что-то покупать у нас не было, но зато мы с шайкой потихоньку таскали всякую мелочь из сувенирных и продуктовых палаток. Несколько ребят наших подходили и начинали продавца отвлекать:

      – А дайте, пожалуйста, нам посмотреть вот это.

      – Возьмите.

      – Нет-нет, не это, вон то!

      И пока бедная продавщица этими пацанами занималась, тянулась к самым высоким и дальним полкам за какой-нибудь ерундой, остальные подходили с краю и незаметно рассовывали по карманам все, что могли. Если это было что-то съедобное, мы тут же съедали. Если игрушки – играли. Ну а сувениры старались спрятать и в Москву с собой привезти. Правда, все это моментально куда-то девалось. Свои сувениры я тоже достаточно быстро растерял. Да и меня всегда больше сладости интересовали: что-то своровать и тут же съесть или друзей угостить.

      Но море я на всю жизнь запомнил. И то, как летел со второго этажа на бетонное крыльцо.

      Глава 11

      Конец надеждам

      В младшей школе – не помню точно, в каком классе, – ко мне приходила тетенька, которая хотела меня забрать. Она увидела программу по Первому каналу, для которой меня снимали. Известная такая передача, ее показывали по выходным, и все, конечно, смотрели. Я хорошо запомнил день съемок – приехали операторы, режиссер: два дяденьки и одна тетенька. Один дяденька отвечал за камеру, другой за свет, а тетенька-режиссер нам говорила, что надо делать. Привезли кучу оборудования, выставили свет и весь день снимали меня и моего друга Диму. И вот они целый день возились с нами, говорили, как сесть, как встать, куда смотреть. Старались, чтобы мы хорошо выглядели на экране. И потом в конце дня, после всего этого, кто-то из них Диму спрашивает:

      – А ты хочешь в семью-то?

      И он им, такой, с чувством:

      – Нет!

      Как его тогда начали бранить!

      – А зачем ты тогда снимался-то? Мы тут целый день с тобой зря провозились.

      – А