Меня зовут Гоша: история сироты. Диана Машкова

же так меня ей отдавали, наверняка какие-то бумаги она оформляла. Может, еще увижусь когда-то с ней и задам свой вопрос.

      Глава 5

      Новое пристанище

      В дошколке нас с Некитом и Тимиком, двумя моими лучшими друзьями, разделили. Меня перевели в третью группу, а Некита с Тимиком в пятую. Зачем, непонятно. На нашу дружбу никто не посмотрел, взяли и вот так распределили. Очень резко это произошло. Неожиданно. Меня не готовили к переводу, ничего мне не объясняли. И, главное, из всей нашей группы только я один попал в третью. Наверное, там просто до полного комплекта одного ребенка не хватало, и вот меня туда добавили. Я не протестовал, конечно, истерик никаких не закатывал. Но огорчился очень сильно. И Тимик с Некитом тоже.

      – Но мы же будем приходить друг к другу?

      – Даааа.

      И на этом все. Нам было тогда по пять лет. С тех пор до начальной школы мы с Тимиком и Некитом нормально общались только летом, когда ездили в лагеря. А в баторе почти не пересекались.

      И вот я пришел в третью группу, а там уже новые питалки. Лариса Юрьевна и Татьяна Игоревна, кажется. Лариса Юрьевна перед отбоем пела нам песню «Белые медведи» из мультфильма про Умку. У нее был такой приятный голос. Я ее за это полюбил и на всю жизнь запомнил. Но все равно в этой новой группе я не мог нормально уснуть, потому что рядом со мной спал Павлик, который постоянно писался в кровать. И хоть нос затыкай – жутко воняло. Я терпел, конечно, говорил себе: «Ладно, и это пройдет». Но мучился от вони страшно. А вот вторую дневную воспитательницу, Татьяну Игоревну, я не очень хорошо запомнил, она мне не нравилась. Была такая широкая, с пацанской стрижкой, седыми волосами, и нос у нее был картохой. А еще очень грубый голос. Но она не орала, а постоянно бубнила что-то себе под нос и так невнятно, что мы ее не понимали. Что-то не то у нее было с речью – щеки надувались, глаза выкатывались, а голос получался сдавленный, как из подвала. Так она и ругала нас, этим загробным голосом, когда мы баловались. Но в целом она вполне нормальная была – особенно если мы хорошо себя вели, ходила себе тихонько, не отсвечивала.

      А ночная воспитательница в новой третьей группе была Марина Николаевна. И опять не тетка, а ночной кошмар какой-то. У нее морда крысиная была такая, острая. И вот прям очень некрасивой она была, просто как мужик. Все время на нас рявкала: «Так, сидите тихо, я пойду курить», «Сказала, сидите тихо, че вы мне не даете покурить?!» И именно она показала нам, пятилетним, первый в жизни фильм ужасов. Такая блевотная была страшилка, что после нее никто не мог уснуть. Помню, мы тогда сидели напротив телика, а она с другими питалками собралась пить чай. И спрашивает:

      – Ну что, страшилку хотите?

      – Да, да, да!

      Мы загалдели радостно, не знали же, что нам покажут. Вот она включает нам видеомагнитофон, и мы замерли с выпученными глазами. Я не помню, как этот фильм назывался, сейчас уже, наверное, никто такое не смотрит, но там настолько все было ужасно. Какая-то жижа, кишки, кровь