Сочинение на свободную тему. Сборник рассказов. Александр Рей

собак, ему пришлось сменить адрес. В его квартире теперь поселились совсем другие люди, с аллергией на собачью шерсть.

      Александра Васильевна смотрела, улыбаясь, на уже наевшихся животных, довольно вылизывающих шерстку.

      – Это было маленькое глупое возмездие за моего сына, когда-то давно забравшего с собой меня. А сейчас я уже никому не мщу – просто не знаю, как жить иначе, не вынося каждый день, ровно в девять, еду моим кошкам.

      Александра Васильевна глубоко вздохнула.

      – Видишь, Леша, и анализ не нужен. Все уже обдумано-передумано вдоль и поперек. Конечно же, туалетная дверь – ничто, в сравнении с этой, никак не желающей заживать раной. Я знаю, что именно ее и надо лечить. Поверь, Лешенька, все знаю… Но… Не хочу. Эта боль, как та дверь, которая никогда не должна закрываться. Потому что не должна. Потому что я так хочу – превратить свою пустую и одинокую жизнь в открытую дверь, чтобы из нее могло свободно утекать время.

      Я молчал и думал, думал и молчал, пока она, глубоко и громко вздохнув, наигранно бодро не произнесла:

      – Ну, Алексей, Вам пора. Да и я уже пойду телевизор смотреть. Спасибо Вам за сегодня.

      Я кивнул:

      – До свиданья, Александра Васильевна.

      – Всего хорошего, Алешенька… Пока…

      И она ушла, легонько стукнув железной дверью подъезда.

      «Потому что я так хочу…» – сказала она, распахнув настежь еще одну дверь, которая никогда не закроется.

      24 часа Кассиопеи

      Убаюкивая, опутывая нежностью и теплом, она манила меня в сон. Та материнская забота, с которой она меня покачивала, приняв на себя тяжесть тела, каждый раз сулила яркие картины других, полных жизни миров. За этим изо дня в день я к ней и приходил, превозмогая усталость, расходуя последние силы. Но по-другому просто не мог: иначе бы уже давно исчез, просто бы растворился в свете дня. В принципе, я и жил-то от встречи до встречи с ней.

      Стоило лишь солнцу достигнуть линии заката, я, прощаясь с ней до утра, касался в последний раз ее полного жизни тела, как бы говоря: «Скоро увидимся, милая, вновь…» И в унынии плелся домой, ненавидя каждый сделанный шаг: ведь он отдалял меня от нее, приближая сумрак, а за ним – и ночь.

      Обычно я как раз переступал порог подъезда, когда солнечные лучи переставали касаться этих земель, лишь с трудом достигая неба. Тогда я скорее спешил подняться в свою квартиру, заперев понадежней дверь. И оставался наедине со страхами пережидать ненавистную ночь.

      За щелчком последнего замка следовали отшлифованные каждодневностью действия: включить везде свет; из туалета взять ведро и отнести в мою комнату; добраться до холодильника (за едой и питьем); зажечь тридцать больших свечей… И запереть свою комнату на все замки и засовы. На все у меня уходит около пяти минут. Но с каждым днем, точнее, с каждой ночью, это время немного уменьшается.

      Последним штрихом остается включить радио и телевизор погромче, компьютер. Все… Можно дожидаться темноты.

      Когда они