Баржа смерти (сборник). Михаил Аранов

путь – по дорожной грязи. Скрип несмазанных колёс. И хвост клячи мерно раскачивается в такт её медленных шагов. Боль уходила. На смену ей надвигалась оглушающая пустота. Доктор Троицкий чувствует на своем плече руку Петра Воровского. И тепло руки друга будто возвращает его к жизни.

      – А как ты пережил всё это? – спрашивает он Петра.

      – Я ж тебе рассказывал по дороге.

      – Извини. Я прощался с женой и дочерью.

      – Известно как. Врачи нужны и красным и белым. Я знаю, ты был на барже. Её уже окрестили «баржей смерти». А ты? Теперь-то как?

      Троицкий показывает бумагу, которую получил при освобождении с баржи.

      «Иди к нынешним властям. Я уж не знаю к кому. Они разместились в гостинице «Бристоль». Она – одна из немногих уцелела. Покажи им свою бумагу, а то завтра загонят на вокзал. Декрет-то читал?» – торопливо говорит Воровский.

      До гостиницы «Бристоль» Троицкий опять шёл по родному Сретенскому переулку. Длинный, летний день к вечеру развиднелся. Тучи рассеялись. Солнце стояло низко над домами и било в лицо нежаркими лучами. Около его дома находилась подвода с лошадью. Двое мужиков на верёвках спускали тот самый итальянский буфет. Ещё один мужик торчал у телеги.

      – Вы это чего? – возмущённо спросил Троицкий.

      – Чего, чего. А вот через плечо, –  услышал он в ответ, – твоё, что ли?

      – Да, это моя квартира, –  неизвестно откуда хватило сил резко ответить.

      – Было ваше, стало наше. И проваливай, господин хороший. А то доложим куда надо. Будешь париться на вокзале. Ваших там уже полный зал. А если что – и до оврага возле Леонтьевского кладбища недалеко. Сёдне, с утрева там офицерских дамочек со всеми ребятенками ихними в овраге шлёпнули.

      Доктор Троицкий с ужасом вспоминает утреннюю процессию под охраной китайцев. И плачущую пожилую женщину в чёрном платке. Он растерянно оглядывается. Буфет уже на земле. Мужики, что возились с ним, стоят около доктора. Один – молодой и пригожий блондин. Другой – обросший звериной бородой.

      – Что, не верит гражданин-барин? – говорит бородатый, –  мы ж оттудова и приехавши. Забросали овражек землёй и приехали.

      – Значит мой буфет вам в награду?

      – Поговори ешо, поговори, –  равнодушно, без злобы отзывается мужик, что стоял раньше у телеги.

      Бородатый и молодой берут доктора под руки, один из них произносит:

      – Ну, не заставляй ты нас, мил человек, брать грех на душу. Иди отселе, ради Бога.

      Мужики доводят Троицкого до переулка. Толкают в шею. Не оглядываясь, доктор медленно плётётся вдоль разрушенных домов. А за спиной слышит голоса. Молодой: «Может, и верно, поставец-то евонный». Суровый бородатого: «Васька, сколь раз тебе говорено: не поставец, а буфет. И шо, зря, что ль мы в город припёрлись. Степан Евграфович заказывали буфет голландский. Или ещё какой заграничный… Обещал знатно расплатиться. Вот и ты своей Верке обнову справишь». «Да уж, справишь. Дождёшься щедрот от Степана Евграфовича. Мироед», –  отзывается