Остров перевертышей. Рождение Мары. Дарья Кулыгина

так много? – Тома завороженно наблюдала, как белый порошок из четвертой упаковки исчезает в кипятке.

      – Восстановить силы перед паспортным контролем.

      – А витамины?

      – Остались в чемодане. Иногда сахар или шоколад могут помочь, – Вукович высыпала последний пакетик и, поморщившись, отхлебнула приторный напиток.

      Тамара тоже машинально скривилась – трудно было даже представить, что там за гадость.

      Через несколько минут пустые стаканчики собрали, и хорватка посмотрела на Тому долгим внимательным взглядом.

      – Ты можешь поступать как хочешь, – произнесла она наконец. – Но подумай о своей маме. Подумай, чего бы она хотела для тебя. Разве тебе не интересно увидеть место, где она росла и училась? Разве не хочется понять, кем она была? И кто ты?

      «Больше всего на свете!» – хотелось крикнуть девочке, но жизнь приучила ее не раскисать перед потенциальным врагом. Сохраняя видимое равнодушие, Тома мучительно разрывалась между желанием узнать все о матери, увидеть то, что она когда-то видела, и здравым смыслом, который умолял уносить ноги, едва они коснутся земли.

      Ответить Тамаре не дал голос пилота: на двух языках по громкой связи объявили о начале снижения. С мелодичным звоном загорелись лампочки над креслами, девочка пристегнулась.

      – Я ведь даже не знаю шведского, – пробормотала она.

      – Линдхольм – международный пансион. Обучение проходит на английском. – Вукович защелкнула на талии металлическую пряжку ремня.

      От смены высоты у Томы заболели уши. Она пыталась сглатывать, открывала рот, но ничего не помогало. Боль отключила мысли, от которых ломался мозг. Опустив голову, она хватала воздух и считала минуты до приземления.

      Наконец, основательно тряхнув пассажиров, самолет коснулся твердой поверхности. Пассажиры зааплодировали, но звук этот доносился до Тамары словно через слой ваты. Вукович что-то говорила.

      – А? Я не слышу! – крикнула девочка.

      – Заткни нос и попробуй выдохнуть в уши, – хорватка показала, как это делается.

      Тома повторила. С болезненным хлопком одно ухо вернулось в норму. Со вторым пришлось постараться. К тому моменту, когда слух восстановился полностью, у нее на лбу выступила испарина.

      – Ужас, – прошептала она. – И так каждый раз?

      – Сегодня он снижался быстро, – ответила Вукович. – Хотя от человека тоже зависит. Была бы ты зимней, могла бы стать мной, у меня с ушами полный порядок.

      – Опять вы об этом…

      Люди уже повскакивали с мест и суетливо толкались в проходе, снимая с верхних полок сумки. Вукович невозмутимо сидела в своем кресле.

      – Разве нам не надо выходить?

      – Надо. Но мы сделаем это спокойно.

      Дождавшись, пока людская волна схлынет из узкого прохода, женщина встала, накинула сумочку на плечо и прошествовала к выходу. Аэропорт Арланда встретил их дождем и темным небом, сплошь затянутым грозовыми тучами. Томе посчастливилось спуститься по ступенькам, как это делали знаменитости.