Игра в полнолуние. Светлана Гимт

смущало. Голый череп, лоснящаяся спина, белые хэбэшные штаны на резинке, широкие босые ступни, уверенно упёртые в пол – и неожиданно детская считалочка, под которую спортсмен махал гантелями:

      Жили-были у жилета

      Три петли и два манжета.

      Если вместе их считать,

      Три да два, конечно, пять!

      Радонев кашлянул, пряча улыбку. Постучал по косяку открытой двери. Лысый обернулся, смерил его взглядом и спросил:

      – Только знаешь, в чём секрет?

      И, забавляясь над замешательством гостя, торжествующе пропел:

      – У жилета нет манжет!

      – У меня тоже нет, – сказал Костя, стаскивая куртку. – Где у вас тут молодые кадры раздеваются?

      Лысый положил гантели под окно, прикрыл створку и потянул за веревку фрамугу – та поплыла на место с трамвайным дребезжанием. Приблизился, внимательно разглядывая Костю. «Глаза у той собаки с чайную чашку, только ты не робей», – слова из любимой сказки моментально вспомнились Радоневу. Действительно, глаза лысого были круглыми и слегка навыкат, оловянно-серыми, с сеточкой красных прожилок – спутников бессонницы. И можно было бы оробеть под их взглядом, но в черной бездне зрачка таилась теплая искра. Широкие круглые брови, мясистый нос, жесткая линия губ, полные щеки, покрытые светло-рыжей щетиной-однодневкой. Широкие плечи, мощные руки, кубики rectus abdominis⁸ на торсе…

      – Хватит меня разглядывать, – приказал атлет. И протянул руку. – Будем знакомы. Лысый.

      Расплылся в улыбке, наслаждаясь впечатлением. Чувствовалось, что это один из любимых запрещенных приемов, выбивающих почву из-под ног новичков. Костя сжал его руку, чуть краснея от неловкости. «Мысли он читает, что ли?» – пронеслось в голове.

      – Не тормозим, коллега! Знакомимся. Повторяю: я – Лысый, Алексей Эдуардыч. Главный. Гроза морщин и мужчин.

      – А мужчин почему? – полюбопытствовал Радонев, пожимая его руку.

      – Потому что делаю женскую красоту разящей наповал. Ну, а тебя как величать?

      – Радонев, Константин Александрович. Можно просто Костя.

      – Согласен, – одобрительно сказал глава хирургии. И спросил, подняв бровь: – Ты как, протеже или умный?

      – Скорее второе, – хмыкнул Радонев.

      – Это хорошо, у меня протеже не уживаются. Потому и текучка в отделении.

      – А у вас только пластических хирургов не хватает?

      – Любых. Вот я сегодня, к примеру, с дежурства. За ночь – одна прободная и два аппендикса. А днем будут носы и уши.

      Объясняя, Лысый открыл шкаф в углу комнаты, стащил с ног штаны, обнажив белые полукружья крепких ягодиц. Константин отвернулся, смутившись, спросил через плечо:

      – Мне какой шкаф занять можно?

      – Крайний справа ломай, не ошибешься. Или подожди минуту, ключ дам.

      Переодевшись, они поднялись на четвертый этаж, в конференц-зал, где проходили утренние оперативки. Лысый позёвывал после ночного дежурства и шумно втягивал исходивший паром кофе, который по дороге вытряс

8

rectus abdominis (лат.) – или musculus rectus abdominis, прямая мышца живота.