Энцелад Титан. Галактические законы. Континуум. Юлия Хегбом

медсестра прийдет делать уколы и препирательства с нею разбудят Ольгу. Боль останется. Даже если мне повезет телепатически связаться с кем-нибудь вменяемым из ее персонала, кто поймет, что мне просто нужны таблетки, все равно этот человек должен будет записать сам факт того, что я попросил обезболивающее. Сам. Ночью. Так что то, что Ольга разрешила мне с сегодняшнего дня летать в Рессатском колледже пилотов, проводя в РРЦ только вечер и ночь, ну и выходные, кто-нибудь может оспорить. Тот же Йоран. Да и Ольга может пересмотреть свое решение касательно полётов, если получит утром раппорт о том, что я сам позвал ночной персонал и попросил дать обезболивающее. Она же в курсе, как я обычно отношусь ко всем, кто хоть немного медик. Исключение из этого правила я делаю лишь для нее.

      Остальной персонал меня боится почти так же сильно, как я боюсь их. И это не секрет ни для кого в Рессатском реабилитационном центре. Но если Ольга поймет насколько мне больно, я не только свободы приходить и уходить когда вздумается из РРЦ лишусь. Опять встанет вопрос о следующей операции. Эта мысль пугает меня настолько, что я не осмеливаюсь позвать кого-нибудь телепатически и попросить таблетки. Орать от боли мне не полагается по званию. Будить Ольгу мне не хочется. Единственное, на что я осмеливаюсь, это почти неслышно застонать.

      А ведь на плече у меня все еще сидит Иссин, который вполне может поставить в известность и Ольгу, и Йорана о моем состоянии. Хотя медицинский браслет у меня на запястье тоже вполне себе незримый свидетель. Вчера мои игры с этим браслетом стали известны Йорану с подачи Иссина. Иссин сердито расправляет крылья. Я вижу что он не может решить дилемму – с одной стороны он уже год работает вместе с Ольгой в РРЦ и сейчас беспокоится за меня. С другой стороны, он летает со мной уже тринадцать лет и по опыту знает, как именно я обычно реагирую на попытки непрошенных доброжелателей или врачей диктовать мне условия. Он уже семь лет – главная программа на «Серебряной Звезде».

      –Ты зря пытаешься скрыть от Ольги, что тебе больно. Рано или поздно она тебя вычислит. Но я тебя больше не стану выдавать, – тихо говорит Иссин, – Понял уже, что иначе ты выкинешь меня из своей жизни. А я без тебя не могу.

      Я чувствую свою вину перед Иссином. Когда я вчера вечером сбежал на пляж, я в раздражении запер его с Давидом и Йораном. Не подумав о том, как он это воспримет. А ведь я итак был перед ним виноват. Из всех моих друзей лишь Иссин был свидетелем того, как я умирал.

      – Прости меня, – я провожу ладонью по спине дракончика, – Я не должен был вымещать своё раздражение на тебе.

      Иссин складывает крылья и выгибает шею чтобы заглянуть мне в глаза. Его довольное ворчание – почти прощение. Я вздыхаю, понимая, что теперь Иссин вполне способен опять рассказать Ольге или Йорану что я полночи не спал из-за боли. Хотя… две таблетки у меня, кажется, есть. Я успел их прихватить с собой просто так, чтобы подразнить Марка и чтобы Ольга не думала, что я буду слушаться ее персонал бесприкословно. Те две таблетки обезболивающего,