Курт Сеит и Шура. Нермин Безмен

врасплох. Она смахнула воображаемую снежинку с ресниц.

      – Я думаю, что это снежинка попала в глаз.

      Она улыбнулась. Ей хотелось, чтобы отец никогда не страдал. Отец спросил с беспокойством:

      – Ты замерзла?

      – Нет-нет, папочка, мне хорошо, поверьте.

      – Московская погода, в отличие от кисловодской, сурова и холодна.

      – Все равно она очень приятная.

      Шура откинула голову и глубоко вдохнула холодный вечерний воздух, пахнущий снегом. Отец, улыбаясь, похлопал ее по руке и объявил, что они доехали до резиденции Боринских. Коляски въезжали в сад через огромные ворота и выстраивались, чтобы высадить пассажиров у широкой мраморной лестницы, ведущей в роскошный особняк, а затем выезжали через вторые ворота. Хорошо одетые женщины смахивали снег с мехов и изящно шагали вверх по ступенькам, придерживая одной рукой широкие юбки, а второй держа под руку также закутанных в меха элегантных спутников.

      С того самого момента, когда они въехали в огромные ворота, Шуру охватил неописуемый восторг. Это был первый взрослый бал, на который она направлялась. Ей было всего шестнадцать. Ее сестра Валентина была на год старше и уже бывала на таких приемах в Кисловодске. По рассказам Валентины Шура знала, что на таких балах молодые, красивые и благородные мужчины будут выстраиваться в очередь, чтобы пригласить девушек на танец. Когда она поднималась по ступеням лестницы с отцом, ее сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот – и оно остановится. Она предчувствовала, что этой ночью должно случиться нечто особенное. Она не знала что, но внутренний голос обещал ей чудо. Миновав лестницу, в просторном вестибюле они сдали свои пальто и шляпы слугам во фраках, затем поднялись еще на три ступени, направляясь в огромный аванзал, из которого шли дальше, в бальный. Звуки музыки изнутри отражались в залах и коридорах и, нарастая, достигали их. В дверях большого зала церемониймейстер приветствовал гостей с важным видом человека, занятого серьезным делом. Он сделал два шага вперед, стукнул жезлом в пол и громким голосом объявил:

      – Господин Юлиан Верженский! Госпожа Валентина Юлиановна Верженская! Госпожа Александра Юлиановна Верженская!

      Затем он отступил и пропустил Верженского и его дочерей. Они сошли по лестнице с перилами, украшенными хрусталем. Гости мимолетно повернули головы, чтобы взглянуть на вновь прибывших, а затем вернулись к своим разговорам. Хозяин, Андрей Боринский, подошел к лестнице, чтобы встретить гостей. По его движениям было видно, что он рад им. Боринский и Верженский были акционерами одной нефтяной компании. И хотя они нечасто виделись, их соединяла тесная дружба. Боринский тепло поприветствовал друга, затем повернулся к девушкам и воскликнул:

      – Боже мой! Юлиан, друг мой, я не могу поверить, что это твои маленькие прелестные дочурки. Они всё такие же милые, даже стали еще милее, но они теперь уже не дети. Как летит время. Пойдем, позволь мне представить тебя друзьям.

      Девушки последовали за отцом и хозяином, чтобы присоединиться к другим гостям. Валентина