Старые и новые истории о Простоквашино (сборник). Эдуард Успенский

и стесняюсь.

      – Чего боишься?

      – Что меня заберут.

      – Чудак. Он же сказал, что забирать нельзя, если зверь не хочет.

      – Это он про котов говорил. А про собак ещё неизвестно. Уж лучше я дома останусь фотографии проявлять.

      И они пошли вдвоём с Матроскиным. Когда они пришли, стол для них был уже накрыт. Очень хорошо накрыт. И вилки лежали, и ложки, и хлеб порезанный. И суп был действительно очень вкусный – борщ со сметаной. А профессор всё с котом разговаривал. Он спрашивал:

      – Вот я уточнить хочу. Как будет на кошачьем языке: «Не подходите ко мне, я вас оцарапаю?»

      Матроскин отвечает:

      – Это не на языке, это на когтях будет. Надо спину выгнуть, правую лапу поднять и когти вперёд выпустить.

      – А если «ш-ш-ш-ш-ш-ш» добавить? – спрашивает профессор.

      – Тогда, – говорит кот, – это уже ругательство получается кошачье. Что-то вроде: «Не подходите ко мне, я вас оцарапаю. А идите лучше к собачьей бабушке».

      И профессор всё за ним записывал. А потом он им очень много конфет подарил и банку сметаны для кота.

      – Да, – говорит, – не кот был у меня, а золото. А я этого не понимал. А то бы я давно академиком был.

      Ещё он дяде Фёдору свою книжку дал про язык зверей и всё время в гости приглашал. И сам обещал приходить. Вообще он оказался очень хорошим.

      И кот Матроскин с тех пор перестал в подполе сидеть и, чуть что, с печки в подпол прыгать.

      Глава 18

      Письмо почтальона Печкина

      А папа с мамой совсем уж соскучились без дяди Фёдора. И жизнь им не мила стала. Раньше у них всё не было времени дядей Фёдором заниматься: хозяйство их заедало, телевизор и газеты вечерние. А теперь у них столько времени объявилось, что на двух дядей Фёдоров хватило бы. Не знали, куда это время девать. Они всё время про дядю Фёдора говорили и в почтовый ящик заглядывали – нет ли писем из деревень Простоквашино.

      Мама говорит:

      – Я теперь многое поняла. Если дядя Фёдор найдётся, я для него няню заведу. Чтобы ни на шаг от него не отходила. Он тогда никуда не убежит.

      – И ни капельки ты не права, – говорит папа. – Он же мальчик. Ему нужны приятели, чердаки, шалаши разные. А ты из него барышню кисельную делаешь.

      – Не кисельную, а кисейную, – поправляет мама.

      – Да хоть клюквенную! – кричит папа. – Он же мальчик! Сейчас даже девочки пошли шурум-бурумные! Я вот мимо детского сада проходил, когда там ребят спать укладывали. Так они на кроватях чуть не до потолка прыгали. Как кузнечики! Из штанишек выскакивали. Мне и самому так прыгать захотелось!

      – Давай, давай! – говорит мама. – Прыгай до потолка! Выскакивай из штанишек! Только сына я тебе портить не позволю! И никаких собак у нас дома не будет! И никаких кошек! Уж в крайнем случае я на черепаху соглашусь в коробочке.

      И так они каждый день разговаривали. И мама всё строже и строже становилась. Она решила ни папе, ни дяде Фёдору воли не давать. А тут письма стали приходить от почтальонов. Сначала одно. Потом ещё одно. Потом сразу десять. Но хороших новостей не было. Письма были такие:

      Здравствуйте,