Хрупкая осень. Юрий Горюнов

отдыхать надо, но к нему очередь.

      – Эх, Надя. Очередь может и подождать. Кто их будет лечить, если он надорвется.

      – Жениться бы ему, пришел домой в уют. А так куда?

      – Не каждая сможет жить при его режиме.

      – Ну, хоть встретился бы кто.

      – Ну, это не наше дело. Что стоишь? Пошли работать.

      Андрей вышел из больницы, подошел к машине и направился к парку, куда должна была подъехать Вера с Настей. Приехал он раньше и, разместившись на скамейке, у входа, наслаждаясь солнечным теплом, под голубым небом без облаков, стал дожидаться. «Бабье лето наступает» – подумал он, – Хорошее время года».

      Через полчаса подъехала машина, из которой выскочила Настя, и устремилась к отцу. Он поднялся, и когда она подбежала, широко распахнув руки, подхватил ее и закружил. Подошла Вера.

      – Привет.

      – Привет.

      – Андрей, Настя сегодня не может долго, нам потом к зубному.

      – Да, папочка, такие вот дела.

      – Хорошо. Зубы надо лечить. Как у вас дела? – обратился он к Вере. Перед ним стояла стройная, миловидная, светловолосая женщина. Андрей отметил, что выглядит она хорошо, но ничто в нем не шевельнулось. Все было в прошлом. Он даже не смог бы сказать, любил ли он ее. Наверное, да, но уже не сейчас.

      – Все хорошо, спасибо. А ты устал, – заметила она.

      – Операция была сложная. Ну, мы пойдем и так у нас времени мало. Куда ее подвезти?

      – Я сама приеду сюда через час.

      Андрей и Настя повернулись и направились в парк. В течение времени, что у них было, они гуляли по парку, сидели на скамейке кормили птиц, ели мороженное. Андрей поинтересовался, как дела в школе, дома. Вера три года назад вышла замуж, Андрей, когда узнал о ее намерении, долго настраивал дочь, на изменения в ее жизни, и ему это удалось. С мужем Веры у Насти сложились добрые отношения, но она не называла его папой, а тот, надо отдать должное, не настаивал. Андрею было спокойно, что Настя живет в полноценной семье, а не просто при маме. Этого он дать ей, увы, не смог.

      – Ну что ты все спрашиваешь. А как у тебя дела? Расскажи. Я же тебе рассказываю.

      Андрей усмехнулся и прижал дочку к себе рукой: – Хорошо живу дочка, но вот по тебе скучаю. А так много работаю.

      – У тебя сложная была операция?

      – Сложная.

      – Больной будет жить?

      – Обязательно.

      – Пап, а тебе не страшно делать эти операции Ты же режешь людей.

      – Интересные вопросы ты задаешь. Нет, Настя, не страшно. Уже привык, но я не могу себе позволить ни бояться, ни волноваться. Вот ты, когда волнуешься, пишешь хуже. А вот представь себе, если вместо ручки у меня скальпель. Что тогда?

      – Брр, – поежилась Настя.

      – А резать? Иначе бывает нельзя, я должен быть спокоен, приходится, чтобы помочь больному.

      – Ты их жалеешь?

      – Жалею, как без жалости к ним. Но это не та слезливая жалость. Ты когда видишь животное, ну, там кошку, собаку с пораненной ногой, тебе их жалко?

      – Конечно. Мне хочется что-то сделать, чтобы им было легче.

      – Вот и моя работа в том, чтобы потом больным