Шоу уходящих теней. Юрий Горюнов

общественных, никем не писаных правил, норм. Как думаешь, многие из них способны на добрые, спонтанные глупости? – обратился Семен к Нине.

      – Это называется самоконтроль, – заявила Нина.

      – Это называется скука.

      – Лучше быть скучным, чем чокнутым, – парировала она.

      – Эх, Нина, Нина. В каждом из нас живет безумец, но мы держим его запертым, боясь выпускать наружу. А если вдруг оказываемся в ситуации, когда нас никто не видит и уж тем более не сможет осуждать, мы становимся другими: мы поем, танцуем и делаем массу глупостей. Как мы любим петь в душе, под струями воды. Нет, в душе мы, порой, дикари.

      – Пусть мой дикарь сидит тихо, – ответила Нина.

      – Семен, – вступился за жену Данила. – А где твой дикарь?

      – Там же, где и твой. В душе.

      – Да он тебя занял уже всего. Теперь понятно, почему ты нарываешься на неприятности, в тебе живет скука, а дикарь руководит.

      Друзья знали, что имел в виду Данила, но Нине, о том эпизоде они не рассказывали, иначе она сразу же прекратила бы все прогулки мужа.

      В тот вечер они также прогуливались, втроем, смотрели на девушек, но, ни к кому не приставали, а душа просила размаха.

      – Скучно, милые добрые лица – произнес Семен.

      – Тебе работы не хватает? Или ты уже не видишь разницы, – поинтересовался Николай.

      – Разницу вижу, но вот небольшой спектакль изобразим, – и направился к остановке общественного транспорта.

      – Семен подожди, – окликнул его Николай, чувствуя, что друга захватил азарт, а это может привести к неприятностям, но было поздно, и оставалось стать зрителями.

      Семен решил, что есть шутки, которые на манеже не работают, только в жизни. На манеже игра продуманная, там артисты профессионалы, но нет лучше артиста, чем простой человек, когда он считает, что делает полезное дело, не зная, что выглядит смешным.

      Семен подошел к мужичине, что стоял рядом с остановкой. Возраст его определить было сложно, диапазон велик. Рубашка выцвела, как и потертая легкая куртка вместе с джинсами. Щетина на лице еще не превратила его в такой вид, от которого шарахаются. Он стоял и о чем-то размышлял, а не ждал транспорта. В общем, это был типичный представитель еще не до конца опустившегося человека, и мог еще сойти за пролетария.

      – Мужик, заработать хочешь? – спросил Семен.

      Тот хмуро посмотрел на него, но увидев доброжелательное лицо, ответил: – И что надо делать?

      Семен наклонился к нему и что-то стал шептать на ухо. Лицо мужчины стало меняться, из хмурого оно стало светлеть, и даже появилось некое подобие улыбки.

      – Ну, ты, парень, даешь!

      – Да, даю. Так что?

      – А то, самому интересно, вот повеселимся.

      – Вот именно. Рассмеши народ, видишь, все стоят грустные. На лицах грусть осеннего дождливого неба.

      – Уговор?

      – Не обману, – и Семен отошел к друзьям.

      – Что ты ему сказал? – спросил Данила.

      – Наслаждайся, – небрежно бросил Семен.

      В это время к остановке подошел троллейбус.