Из записок господина N. Глеб Карпинский

на них шампунь.

      – Как будем стричься? – спросила она, разглядывая мое бледное отражение в зеркале.

      – Хотя бы до плеч, – ответил я.

      Пряди моих волос стали падать на пол. Я наблюдал за их падением, вспоминая, как в последний раз стригся перед отправкой в Чечню.

      – А кто такой Карл? – спросил я вдруг. – Мне его рекомендовали на ресепшн.

      – Ах, Карл?! Так это мой коллега.

      – Я настоял, чтобы Вы меня подстригли.

      – Почему? – спросила она, нанося мне на бороду пену для бритья.

      – Потому что мне не с кем пойти в кино сегодня вечером – ответил я, – а у Карла есть Питер.

      Я чувствовал, что уже нравлюсь ей. За годы пребывания в памятнике я возмужал и превратился из мальчишки в привлекательного мужчину.

      – В нашей профессии много лиц нетрадиционной ориентации, но Карл нормальный.

      – Все равно я хотел бы пригласить Вас, а не его… – улыбнулся я.

      Мы договорились встретиться у входа в кинотеатр «Октябрь». Тогда шел популярный фильм «Глянец». Она опоздала, и мы сразу забежали в кинозал. Во время просмотра, я иногда смотрел на нее. На свидание со мной она пришла еще более красивой и желанной. Я был счастлив, что сижу рядом с ней, и мне хотелось взять ее за руку.

      – Жизнь как мост через реку. Счастье встретить на нем любимую женщину, – сказал я вслух после сеанса.

      Нам не хотелось расставаться. Мы шли по Новому Арбату и разговаривали уже на «ты». Пару раз мне удавалось рассмешить ее, и что удивительно, она не замечала, что я был босой. Или не хотела замечать. На улице было прохладно, таял снег. Уже темнело. Мы зашли согреться в ресторан. Халдей в сомбреро предложил выбор между французским и чилийским винами, порекомендовал сыр в нарезку. Моя спутница заказала телятину в овощном рагу, а я от еды уклонился, сославшись на то, что собираюсь худеть. Вино оказалось вкусным. Мы выпили за встречу.

      – Я бы хотела еще родить ребенка. Представляешь, мне однажды приснился сон, будто я нашла новорожденного мальчика в поле колосистой пшеницы, взяла его на руки, а он тыкается в мою грудь и молоко ищет, глупенький. Я бегу по полю и не знаю, что делать. Я такая впечатлительная, что набросала в этот же день карандашом рисунок.

      – Ты рисуешь? – удивился я.

      – Я раньше хорошо рисовала, всем друзьям раздарила свои работы, а вот этот рисунок оставила себе. Он у меня над кроватью в спальне висит. Когда приедешь в гости, я тебе покажу.

      – В последнее время, – потер я кончик носа, – я избегаю общества красивых женщин.

      – Даже не знаю, радоваться комплименту или грустить от отказа…

      – Давай выпьем за удачу! – поднял я бокал вина.

      – Давай! – она чуть-чуть отпила из бокала, – И все-таки у меня в голове не укладывается. Завтра ты пропадешь, и останутся только воспоминания?

      Я