Мистер Игрек Рок. Марина Алиева

указала ему Ленеоппа.

      6.

      Как это обычно бывает в маленьких городках в послеобеденное время, улицы, и без того, видимо, не переполненные толпами прохожих, обезлюдели совсем. Только собака, которая ночью смотрела на переход беспамятного мистера Рока через поле, выбежала из подворотни, но при виде человека тут же метнулась обратно.

      Мистер Рок дошёл до угла и, любопытствуя, заглянул за него. Собаки уже не было, однако в самом конце улочки просматривалось здание, которое разум тут же определил, как церковь. «Надо будет зайти потом», – подумал мистер Рок, хотя спроси его кто-нибудь, зачем, он вряд ли бы ответил, но уже знал, что зачем-нибудь обязательно зайдёт. Ещё раз окинул взглядом улочку, задержался взглядом на цепочке собачьих следов и сразу вспомнил свои такие же в ночном унылом лесу.

      Аналогия не понравилась. Лишний раз напомнила о «застрявшем мешке», в которомнашлись бы, наверное, ассоциации более приятные, нежели эти, единственные пока, из такого недавнего прошлого. Мистер Рок невесело усмехнулся. Нужно было срочно набирать новые впечатления, новые события и знакомства, чтобы потом, вспоминая, было из чего выбирать… И он решительно зашагал дальше.

      Банк, как и говорила Ленеоппа, находился совсем недалеко и сразу узнавался по роскошному, даже не входу, а целому порталу. Лестница, в пять невысоких ступенек, растянулась вдоль всего этого портала, чем подчеркнула его роскошь, не слишком, впрочем, уместную на старомодной улочке, стиль построек которой разум услужливо определил, как «викторианский».

      Мистер Рок поднялся к стеклянной двери, немного постоял перед ней, любуясь красивым вензелем из переплетённых букв «Т» и «Д», потом толкнул её и вошёл.

      ГЛАВА ТРЕТЬЯ. СТРАННЫЙ БАНКИР И ПСИХОЛОГИЯ ОДЕЖДЫ

      1.

      Как ни старался мистер Рок удерживать независимый вид уверенного в себе человека, вестибюль не оставил ему ни единого шанса, сразу подавив и размером, и роскошью и подчёркнуто неприличной атмосферой такого же неприлично огромного богатства!

      Снаружи дом казался не большим, но внутри это был настоящий собор с потолком, убегающим в поднебесье, словно купол, и возвращающимся оттуда тонкой стрелой гигантской люстры. Люстра рассеивала вокруг бриллиантовые искры от хрустальных граней своих подвесок, из-за чего весь её свет казался не светом, а невесомой пыльцой. Золотой пудрой, сыплющейся и оседающей на всё вокруг, потому что и тонкие колонны, и перильца винтовой лесенки, уводящей куда-то вверх, сбоку от центральногоалтаря, (то бишь, высокой стойки, за которой совершались банковские дела), и, конечно же, всякая мелочь в виде дверных ручек, старомодных задвижек и прочей ерунды – всё выглядело сделанным из золота, или многослойно им покрытым! На стенах, (конечно же, мраморных!), висели золотые бра в виде подсвечников с имитацией свеч из оникса, а с них гирляндами свисалислёзы того же бриллиантового хрусталя, будто капли обтекающего