Психокинетики-2. Рома Ньюман

Валентинович терпеливо дожидался, пока Карадин закончит свои музыкальные упражнения, наблюдая за тем, как длинные пальцы, увешенные многочисленными перстнями и кольцами, перебирают по отверстиям деревянной блокфлейты. Музыкант-отшельник исполнял очень мягкую, кантиленную мелодию, казавшуюся Волжанскому задумчивой и медитативной.

      Завершив перформанс, Давид положил духовой инструмент на колени, довольно посмотрел на гостя и приветливо улыбнулся. В его глубоких темных глазах гармонично сосуществовали мудрость и алкогольная муть. Расслабленная улыбка причудливо блуждала по умному лицу.

      – Доброе утро, Артур. Я очень рад, что ты приехал меня навестить.

      Речь и движения экстрасенса были настолько плавными, несуетливыми и текучими, что, казалось, такое понятие, как время, утратило для него всякое значение.

      – Привет, Давид, – кивнул Волжанский. – Как обычно: ты позвал – я примчался.

      Не прекращая улыбаться, Карадин кивнул. Только раз и очень-очень плавно.

      – Ты выглядишь расстроенным. Что с тобой приключилось?

      Два часа назад Волжанский узнал, что в собственном доме оказался особым образом ликвидирован Всеволод Петрович Сухоставский. По целому ряду причин сей факт крайне огорчал Артура Валентиновича, но обсуждать это с пьяным музыкантом-художником не было ни малейшего желания.

      – Не выспался. Тебе разве не холодно в одной рубашке и штиблетах?

      Давид вздохнул полной грудью, широко развел руками.

      – Меня согревают солнце, ветер и земля.

      – Ага, – криво ухмыльнулся Волжанский. – Знаю я, что тебя согревает.

      Он подошел ближе и протянул коричневый пакет. Экстрасенс достал из него бутылку виски Jack Daniels, сноровисто отвинтил крышку и сделал глубокий глоток. Чуть поморщившись, удовлетворенно кивнул.

      – Бесподобно. Ты всегда был щедрым человеком, Артур, – нараспев похвалил Давид. – Но и я в долгу не останусь.

      Карадин поставил бутылку на землю, поднялся на ноги. Он оказался почти на голову выше далеко не низкорослого Артура Валентиновича. Положив флейту на старый, с проржавевшими ножками столик, Давид плавной походкой перетек к костру. Кофе в турке как раз начал закипать.

      – Специально для тебя я приготовил свой фирменный кофе. Он пробуждает ци и повышает восприимчивость материального мира.

      – Мне вообще-то некогда чаи гонять. До Москвы путь неблизкий.

      – Но и недолгий тоже.

      Давид откручивал штативы, удерживавшие турку высоко над пламенем костра.

      – Не совершай ошибку современников, Артур – не торопись. Твой ритм и так ускорен до предела. Ты расточаешь энергию на реализацию амбиций и удовлетворение алчности – это прямой путь к истощению.

      По лицу Волжанского пробежала едва заметная ухмылка.

      – Однажды я тоже усядусь в шезлонге с бутылкой вискаря.

      – Нет, не усядешься. –