Узел. Николай Свечин

обернулся и увидел Фороскова, своего бывшего подчиненного в Нижегородской сыскной полиции. После отъезда Благово с Лыковым в Петербург Форосков вышел в отставку. Он помогал страховым компаниям бороться с ворами и мошенниками. Приятели не виделись почти двадцать лет. Бывший сыщик стоял у автомата по продаже перронных билетов и оттирал с рукава мел. Вид у него был непритязательный: шапка потертая, башлыка нет, из-под распахнутого ворота пальто виднелась несвежая рубашка.

      – Петр Зосимович, ты ли это?

      Форосков всмотрелся – и ахнул:

      – Алексей Николаевич! Вот так встреча… – Он растерялся и, казалось, был сильно смущен.

      «Что такое?» – подумал Лыков.

      – Петр, какая удача! Поехали со мной, вспрыснем, поговорим. Или ты занят сейчас?

      Бывший сыщик весь съежился:

      – Я, видите ли, того… при должности. Зазываю приезжих в гостиницу…

      – Очень хорошо, я как раз ищу, где поселиться. Вези к себе.

      – Алексей Николаевич, вам там не понравится. Номера наши не то чтобы очень первосортные.

      – Пустяки. Как они называются?

      – Барашкова, на Большой Бронной.

      – А ты за меня комиссионные получишь?

      Форосков горько усмехнулся:

      – Рупь-целковый бросят.

      – Поехали, а там и поговорим.

      Они сели в извозчика и велели доставить их в номера Барашкова. Лыков помолчал, потом спросил в лоб:

      – Что случилось, Петр Зосимович? Такая служба раньше была не для тебя.

      – То раньше, – вздохнул Форосков. – Сейчас так.

      – А причина? Ты же служил в страховой компании.

      – Было дело. Уже не служу.

      – Ну-ка поясни.

      Бывший сыщик оглянулся на извозчика и понизил голос:

      – У компании начали возникать большие убытки, раз за разом. Воруют и воруют, черти.

      – Погоди-погоди. На железной дороге воруют? – догадался вдруг Лыков.

      – А где же еще? Тут, Алексей Николаич, такое творится! Беззаконие, а полиция глаза отводит. О чем только власть думает? На миллионы ведь тащат, ей-богу, на миллионы! Разбойники захватили Москву и сосут, сосут. Кто противится, тому несдобровать. Вот и я попал. Начальство рвет и мечет, велели мне положить хищениям конец. Людей не дали, денег тоже, дали только приказ. Пошел я в Новую Деревню, куда самые дорогие грузы утекали. Так теперь Андроновка называется. В ней товарная станция Московско-Курской дороги, где наибольшие покражи. Пришел, быстро разобрался. Все ведь понятно, ребята даже не скрываются, тащат нагло каждую ночь, а бывает, что и днем. Вызнал я, кто ворует, кто помогает, кто берет краденый товар. А потом мне стукнули по голове.

      – Сильно стукнули?

      – Едва не помер. Четыре месяца в больнице пролежал, последние деньги на лечение ушли. Из страховой компании я уволился, теперь сижу тише воды ниже травы. Приезжих в нашу дыру заманиваю… Потихоньку спиваюсь. Вот такие дела, Алексей Николаич, ежели честно.

      – Понятно, Петр Зосимович. Странно только, как это ты мне попался в первый же миг по приезде