Дозор с бульвара Капуцинов. Ольга Баумгертнер

явно польстило.

      А хитрый лис Брюс продолжал:

      – Я многое хотел бы узнать, и, полагаю, вы не откажетесь меня просветить, раз уж мы на время пути составляем единую российскую делегацию…

      Откуда он все это проведал, задал себе вопрос Леонид. Несмотря на то что он сам послужил мостом для Брюса в мир живых, младший сотрудник научного отдела не знал всего, о чем говорил наставник.

      Впрочем, объяснение у Леонида имелось. До того как занять тело, Брюс через его… хм… эмоциональную сферу видел перед собой только сумеречный образ Темного. А ушедшим бывает открыто про обыкновенных Иных, погрузившихся в Сумрак, намного более, чем те могли бы сами разузнать друг о друге.

      И в следующее мгновение Брюс подтвердил его догадку:

      – Только как мне вас лучше величать, Евгений Спиридонович? По метрике али вашим сумеречным именем – Шагрон?..

      Глава 3

      Париж встретил их музыкой весенних запахов, где в паровозный дым, металл и прочие вокзальные ноты решительно вторглись ароматы улиц, выпечки, дамских духов, конской упряжи и много чего еще. А еще здесь было так тепло, что захотелось немедленно избавиться от пальто. Невероятно, но всего лишь сутки назад их поезд пересекал снежную целину, а в Париже в это же самое время вовсю готовились зацвести каштаны!

      Но больше всего Леонида, замершего на ступеньках вагона, удивила аура, не похожая ни на один российский город, включая суматошную Москву и холодный величавый Петербург.

      Несмотря на множество темных пятен своей истории, многие из которых представляли собою и вовсе пятна засохшей крови, Париж был и оставался городом Светлых.

      Их встречали две делегации, почтительно стоящие не то чтобы рядом, но и не слишком далеко одна от другой. От каждого Дозора были присланы по трое, и кое в чем они походили на московских провожатых. Евгения-Шагрона принимали немолодой маг в цилиндре, явно призванном компенсировать его низкий рост, рыжий дородный оборотень, даже в человеческом облике похожий на большого откормленного кота, и еще один Иной в кожаной фуражке и очках. Судя по всему тому, что узнал Леонид о соседе и его парижских знакомствах, то был коллега-автомобилист Себастьен.

      Главным в трио Ночного Дозора явно был мужичок с роскошными бакенбардами, чем-то напоминающий Семена Павловича. Его сопровождали атлетически сложенный молодой человека в котелке и юная барышня в атласном платье, подчеркивающем тонкую осиную талию, в модной, слегка кокетливой шляпке с перьями.

      Леонид невольно смутился. Любопытно, что бы на его месте почувствовал Брюс?

      – Bonjour, monsieur Lumière! – приветствовали его.

      Это смутило еще больше, как будто на вокзал прибыл сам изобретатель синематографического аппарата. Но потом Леонид вспомнил: его предупреждали, что так принято здороваться у французских ночных дозорных.

      Иной помоложе, которого звали Жан, тут же подхватил увесистый аппарат.

      Леонид неловко пожал протянутую руку девушки и с чувством – руку старшего. Хватка у того была сильнейшая, а размер