Дозор с бульвара Капуцинов. Ольга Баумгертнер

на самих себя в обыкновенной жизни. Они могли быть как великаны-огры из сказаний или как адские демоны из проповедей кюре.

      Тот, кто предстал перед волком сейчас, походил одновременно и на тех и на других. Он вдвое превосходил ростом высокого человека, был космат и обладал длинными когтями. Сохрани Жак в волчьем облике способность различать цвета, он заметил бы, что космы незнакомца отливают синим, как сумеречный мох. Сохрани оборотень способность размышлять, он, наверное, подумал бы, что таинственный наниматель все же явился.

      Однако психика Мартэна уже крайне мало отличалась от звериной, в то время как все остальное не отличалось и вовсе.

      Волк зарычал. Шерсть на загривке встала дыбом.

      Тварь приблизилась странным прыжком. Она была лишена запаха, как, впрочем, и все в Сумраке. Но куда больше могло обеспокоить отсутствие другого… Оборотни в Сумраке не различают оттенков, но прекрасно могут отделить Светлого от Темного, а Иного от простого человека. Если, конечно, не столкнутся с куда более сильным Иным, который захочет обмануть…

      Это создание не было ни Темным, ни Светлым, ни человеком. У него не просвечивало никакой ауры. Если бы оно не двигалось, а космы не шевелились, его можно было бы принять за одну из вещей в павильоне, какое-нибудь чучело. Именно потому Жак и не заметил существо поначалу.

      Волка можно напугать. Оборотня сразу после превращения, да еще не прошедшего фазу, – намного, намного труднее. Давление крови слишком велико, это установили эскулапы из научного отдела Дневного Дозора. Они же предположили, что влияет на то вещество из надпочечниковой железы, недавно полученное человеческими медиками и названное «эпинефрин»[8].

      Мартэн всего этого не знал. Он все же испытал страх, какой переживает любой зверь, столкнувшись с непонятным. В том числе и волки, когда видят цепочку флажков в лесу.

      Оборотень попятился, присел на задние лапы, слегка поджал хвост.

      Чудовище протянуло к нему руку.

      Что-то лопнуло внутри Мартэна, и тот прыгнул вперед. Страха не осталось ни в одной шерстинке, все заполнила чистейшая ярость.

      Протянутая рука стала его мишенью. Она не выглядела столь уж мощной. Отхватить ее казалось проще простого.

      Но другая рука встретила Мартэна на середине прыжка.

      Очень длинными когтями.

      Волка отбросило в сторону, ударило о стену ближайшей лачуги. Бок словно располосовали несколько сабель. Простой зверь с жалобным визгом убежал бы, припадая на переднюю, сильно подраненную лапу. Но только не гару!

      Лучше и быстрее все заживает на оборотнях, перекидывающихся в больших кошек. Но и волкулакам грех жаловаться. Так что и жуткие раны не могли остановить Жака.

      Его можно было бы принять за бешеного, но гару не страдают этой болезнью.

      Никогда.

      Мартэн ощерился, подобрался. Тварь приближалась. Оборотень прыгнул снова. Передние лапы целили в грудь человекоподобной фигуры, а зубы готовились сомкнуться на шее. Силы челюстей вполне хватило

8

В 1901 году гормон был назван «адреналин». В настоящее время эпинефрин – это искусственный адреналин.