Большая книга ужасов 76 (сборник). Елена Усачева

подкова. Но не так, как я привык видеть – рожками вверх. Она лежала на боку.

      В доме что-то грохнуло и покатилось.

      Чернов дернул меня за локоть. А на меня вдруг такой страх напал, что я с места сдвинуться не мог.

      Шарахнула дверь. На пороге появился Сумерник:

      – Нет никого.

      «Не ходи, – прошептал голос в голове. – Останься здесь. Я спасу тебя. Только тебя. Ты выбран».

      Чтобы я когда-нибудь слушался подобных советов!

      Совсем маленький домик. Для лешего. Там, наверное, всего одна комната.

      Сумерник тер макушку:

      – Ведер понаставили! Я чуть не упал.

      Ага, значит, грохнуло – это ведро. Зачем здесь ведро?

      Я стал озираться. Раз есть ведро, значит, должен быть и колодец. Или речка. Ни того ни другого тут не было.

      – Пошли отсюда, – теребила Кирилла Мара. – Мы вообще зря с дороги сошли. Понятно же, что никакого трактора нет.

      Трактор.

      Да, нам нужен был трактор или другая мощная техника, способная сдвинуть «Ниву» с места. Здесь, конечно, трактора быть не могло. Откуда трактор у лешего? И правда, зачем мы пошли?

      Я посмотрел в сторону дороги. Наваждение какое-то…

      От дороги мы удалились на десяток шагов. Но сейчас она не просматривалась. Между деревьев не было никакого просвета.

      – А как же… – начал я, но крик Чернова меня перебил:

      – Еда!

      Пустой желудок сжался, давая сигнал, что я должен немедленно бежать на этот зов.

      Двоюродный стоял, припечатав нос к стеклу. Окно было как раз по размеру его головы.

      – Какая еда? Там пустой стол, – отозвался Сумерник.

      – Еда! – повторил Чернов. – Много. На столе.

      Он бодро обежал угол и нырнул в дверь. Ему даже пригибаться не понадобилось – как раз по росту прошел.

      – Не было там никакой еды, – пробормотал Сумерник и, заранее пригнувшись, пошел в дом.

      Я посмотрел на Мару. Лицо у нее было испуганным.

      – Тут нельзя есть! – прошептала она.

      И это говорит человек, сожравший вчера заколдованные булки и до сих пор таскавшийся с украденной чашкой!

      Я направился к входу, но мне навстречу уже шел Сумерник. Из-за того, что ему опять пришлось наклониться, он чуть не протаранил меня головой.

      – Я же говорил, что нет никакой еды, – начал он. – Где этот балбес?

      – Там.

      Мара была бледна. Поднятая рука, показывающая на дом, дрожала.

      Сумерник нахмурился:

      – Он что, не выходил?

      Желудок мой перестал требовать еды и послушно принял упавшее в него сердце.

      Мара замотала головой:

      – Он там! Там! Не выходил!

      – Как это не выходил, если в доме пусто?! – возмутился Сумерник и, как-то особенно горестно согнувшись, поплелся обратно.

      – Они его убили! – взвизгнула Мара.

      Я затаил дыхание. Почему-то подумалось: если не дышать и вообще ни о чем не думать, то все обернется хорошо. Из дверей вместе с Кириллом выйдет Чернов, а в руках он будет нести батон хлеба и упаковку колбасы. Я бы такую колбасу прямо от целого