Побежденный. Hammered. Кевин Хирн

сказала, что они прокляты бесплодием, и их нынешнее поведение показало, как сильно им хочется от него избавиться. Более того, я понял, что они все еще любят друг друга. Смертным не дано знать, будет ли их любовь длиться столетиями, но Идунн и Браги это удалось. Сначала я почувствовал легкую зависть, а потом проснулась сердечная боль – на меня нахлынули воспоминания.

      Однажды в Африке я более двухсот лет любил женщину. Вернувшись к границам Восточной Европы с ордами Чингисхана, я очень быстро понял, что делать мне там нечего, поэтому пересек Аравию, диковинный неверный в халифате, углубился в Африканский континент и затерялся среди изумительных просторов саванны, джунглей и пустынь. Я оставался там вплоть до пятнадцатого столетия, благополучно избежав встречи с Черным мором. К тому же, Энгус Ог не мог меня отыскать; будь я суеверен, я бы счел это следствием моей любви. (Скорее всего, причина состояла в том, что я заметно продвинулся в работе с амулетом, защищавшим меня от колдовства, и до тех пор, пока он не придумал новый способ меня отследить, я был в безопасности.)

      Причиной моей столь долгой привязанности к Тахире являлось идеальное совпадение взаимного влечения, тот же трепет, который связывал скандинавских богов, обнимавшихся сейчас рядом со мной.

      Ее острый ум не уступал моему, а нежные темные глаза успокаивали тревоги и приковывали меня к ней, что меня вполне устраивало. Ее низкий музыкальный голос ласкал слух, словно бархат, смех был таким чистым, что мне казалось, будто камертон касается моих костей, и весь мой позвоночник содрогался от озноба. Она стала последним человеком, с которым я разделял чай бессмертия. За два столетия нашего брака Тахира родила мне двадцать пять детей, и все они подарили мне радость; я ни о чем не жалею. Быть может, мы и сейчас любили бы друг друга, продолжали делать детей и пытались помешать младшим по неосторожности вступать в браки с потомками старших. (Извини, милая, но ты не можешь за него выйти. Видишь ли, он прапраправнук твоего брата, который родился в 1842 году.)

      Мне никогда этого не узнать; боевой отряд масаев, с которым мы случайно столкнулись, лишил нас шанса на вечную любовь.

      Возобновившийся скрип ножек стула прервал мои воспоминания, и я услышал звук удаляющихся шагов, которые сопровождались тяжелым дыханием и распутным смехом.

      У меня появилась возможность.

      Осторожно приподнявшись, я заглянул в окно, и мое внимание привлек очаг, расположенный слева. На огне грелся железный котелок, в котором Идунн и Браги что-то оставили тушиться. Прямо передо мной находился кухонный стол, на котором стояло деревянное блюдо с фруктами – грушами, сливами и персиками, но яблок не было.

      «Ты осмелишься съесть грушу?» – поинтересовался воображаемый Кирк.

      «Конечно, осмелюсь», – прошептал в ответ я.

      «Могу я напомнить тебе, что мы пришли за золотым яблоком, – осведомился воображаемый Спок. – Нам не следует отвлекаться на другие, никому не нужные фрукты».

      Я протянул руку через открытое окно и выбрал сливу с блюда, сообразив,