Как казак пить бросил. Андрей Прохоренко

лет казаком был, в походах участвовал, даже у батьки не доучился. Все в промежутках между войнами науку наверстывал. Оно и так можно, да только не выходит, как ни старайся, все от начала и до конца освоить. Надобно, никуда не торопясь и обстоятельно, дело делать. А для такой жизни, как считал Вернига, он был не предназначен. Гулять, чего скрывать, любил казак, да знал меру. Вот только после смерти побратимов сорвался, сам не свой стал. Все не мог себе и всем простить, что ушли лучшие. Обидно ему было, что те, которые и вашим, и нашим прислуживают, живут и здравствуют. И неплохо живут себе, а достойные казарлюги, так и не пожив на свете, ушли из жизни.

      Казак бы и сам за ними пошел, да с некоторого времени стал видеть, что оболочки и энергии погибших все еще ходят по белу свету, только не видят их люди. Один только Вернига их и замечает. А нет ничего хуже, как считал казак, чем находиться между жизнью и смертью, когда физическое тело гниет в земле сырой, а сознание, ум, разум, тонкие оболочки здравствуют. Ходят по земле, распадаются постепенно, а их энергии служат пищей для разных рогатых сущностей, которые с охотой их переваривают. Вот, что в последнее время на самом деле донимало казака больше, чем что-либо другое.

      В голове у казака созревало решение, но ему нужен был совет, и он самым неожиданным образом прозвучал, да так, что сам казак не ожидал. Повидал Вернига в жизни многое, но, оказывается, далеко не все. Он-то думал, что кто-то из людей его кличет, а нет. Встал казак, осмотрелся, даже из лесочка, где сидел, вышел, чтобы посмотреть, нет ли кого – так тишина. Ни души.

      Обратно Вернига вернулся, улегся на разложенный кунтуш и снова решил подремать, да не тут-то было. Голос-призыв явно обращен был к нему. И как тут поспишь? Отвечать надобно. Вернига вообще-то казак миролюбивый раньше был, но на такое отношение к себе отреагировал с недовольством, мол, не мешайте отдыхать. И чего тебе, неизвестное лицо, вообще надобно. Я вон вышел, огляделся, никого. А ты все надоедаешь, никак умолкнуть не можешь. И я же давно не пью, а все голоса чудятся. Вот такой вот разговор сам с собой у Верниги вышел, да то, как оказалось, только начало было.

      Голос, исходящий от неизвестного лица, в расчет и внимание его доводы не брал, даже больше, Вернига почувствовал, что неизвестное лицо, которому он принадлежит, пытается вразумить и направить его в нужном направлении. Такого «предвзятого» отношения со стороны неизвестного доброжелателя Вернига больше терпеть не мог и напрямую отсек, как он считал, нарушителя спокойствия, обратившись прямо к нему:

      – Слышишь, друг. Умолкни. Без тебя тошно. Жарко. Не выводи меня. И вообще убирайся. Надоел.

      В ответ пришло:

      – Убраться бы рад, да только, как товарищам поможешь? Нуждаются они в тебе. Ты же видишь, ходят по полю, в балках скрываются, а до них никому никого дела нет…

      Сразу после этих слов на душе у Верниги потеплело к неизвестному собеседнику. Да и как тут доброте не проявиться, когда нашел единомышленника?

      – Ты, стало быть, убиенных казаков